Черил Холт - Любовный эликсир
Вид счастливых, любящих друг друга Селины и Кристофера уязвлял и бередил ее душу. До поездки в Лондон Кейт даже не предполагала, что ей понравится та жизнь, которую вели Кристофер и Селина. Поэтому с момента возвращения ее все время снедала какая-то внутренняя пустота. Она подспудно все время искала любви и нигде не находила ее.
Ей казалось, что главная усадьба уж больно величественна, комнаты чересчур велики, обстановка слишком пышная. Но отказ от этого представлялся ей вовсе не трудным, даже удобным. Другое мучило ее и не давало покоя – необходимость решить, как жить дальше. К тому же Крис объявил ей, что ее отец оставил ей в качестве приданого недвижимость – несколько превосходных имений.
Учитывая все эти обстоятельства, Кейт, когда ей становилось особенно тоскливо, подумывала о том, чтобы перебраться куда-нибудь в одно из них. Она с увлечением представляла себя хозяйкой в собственном доме, тем не менее никак не могла решиться и переехать. Она мучилась, несмотря на возможность начать все сначала.
Она толкнула калитку, которая с трудом открылась из-за густой травы, и прошла внутрь. От сделанного ею усилия у нее снова разболелись ребра, она легонько потерла их рукой. Врач предупредил ее, что периодически ребра будут побаливать, особенно в дождливую погоду. Кейт тяжко вздохнула. Судя по всему, боль в костях останется у нее на всю жизнь как память о тех страшных событиях.
Снова зашевелились воспоминания о том, как ей было страшно в тюремной камере, как мучительно тянулись недели выздоровления, но она отогнала их прочь. Она еще не могла размышлять о тех ужасных событиях, не пыталась разобраться в них до конца, переосмыслить их. Пока еще нет. Вероятно, она сделает это в будущем. А может быть, и никогда.
Деревья вдоль тропинки уже стали багряными и золотыми. Кейт любовалась этой красотой увядания, как вдруг заметила шедшего пешком человека. Мужчина держал путь в ее сторону, он явно шел из главного дома; она сощурилась, пытаясь разглядеть, кто бы это мог быть. Ее никто не навещал, возможно, какой-то гость отправился, как и она сама, на вечернюю прогулку.
Издалека он чем-то напоминал Маркуса, но Кейт полагала, что это ей померещилось при слабом свете заката. Однако от одной только мимолетной мысли о нем мурашки пробежали по ее коже.
Почему он до сих пор вызывал у нее тревожные чувства? Она редко думала о нем, никогда не предавалась тоске, не грустила о том, что все могло быть иначе, – слишком тяжелы были ее воспоминания. Какой бы приятной неожиданностью ни стала их встреча, все это заведомо погубило его предательство.
Она продолжала размышлять, а человек все приближался, пока наконец не вышел из тени деревьев. Дыхание у Кейт пресеклось, и она замерла, не в силах пошевелиться. Сердце у нее колотилось так, что при каждом ударе ее незажившие ребра слабо ныли от боли – мучительно и вместе с тем живо вызывая в ее памяти все их прошлое.
Он подошел к ней почти вплотную, и Кейт изумилась внезапно затеплившемуся внутри ее огоньку робкого счастья. Но она постаралась притушить, пригасить его, оставить без внимания.
– Здравствуй, Кейт.
– Лорд Стамфорд. – Она кивнула, приветствуя его, но не делая ни реверанса, ни какого-нибудь другого особого жеста. Улыбка на его лице потускнела, словно он ожидал более теплого приема, впрочем, он быстро оправился, чему Кейт нисколько не удивилась.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Прекрасно, – солгала она.
Он окинул взглядом ее поношенное платье. Да, теперь у нее были деньги, она могла заказать себе новый наряд у деревенской швеи, но это представлялось ей ненужным и не важным. Кроме Селины, часто навещавшей ее, она никого не принимала.
– Я всегда ненавидел этот наряд. В сером у тебя ужасный вид, – заметил он.
– Об этом ты уже говорил, и не раз.
– Ты немного похудела.
– Также, как и ты.
Он выглядел исхудавшим, как будто недавно перенес тяжелую болезнь. Или последние несколько месяцев оказались слишком тяжелыми для него? Нет, она не станет думать, мучился ли он все это время. Однажды она поддалась его чарам. Хотя она сомневалась в том, что ее отношение к нему сильно изменилось, тем не менее не собиралась становиться прежней Кейт, такой ранимой и так отчаянно стремившейся снискать его расположение.
Этой безрассудной женщины больше не существовало. Ее поглотила мрачная, узкая щель в ньюгейтской тюрьме, а оттуда на свет вместо искренней и пылкой красавицы вышла сильно изменившаяся, поумневшая и более осторожная Кейт.
Он взирал на нее, будто хотел в чем-то признаться, снять с души тяжкое бремя, но она не могла понять, что могло так мучить его. Неужели между ними осталось что-то недосказанное?
Ветер, шелестевший в листве деревьев, внезапно приподнял и запутал ей волосы, одна прядь легла ей на щеку. Он протянул руку, чтобы отодвинуть волосы с ее лица, словно имел на это право, но Кейт вздрогнула и отшатнулась от него. Что произойдет с ней, если он прикоснется к ее щеке? Нет, больше рисковать она не хотела. Никогда, поклялась она себе, стремясь любой ценой сохранять самообладание.
– Тебе что-нибудь надо? – спросила она.
Он не должен заметить, как от одного лишь его появления внутри ее все всколыхнулось: грусть и печаль снова бередили ее душу. Пусть ищет, пока ему не надоест, любовь, которую она скрывала глубоко внутри себя. Он никогда не обнаружит даже ее малейшего следа. Повисла неловкая тишина, он пожал плечами:
– Думаю, что нет.
– Я глубоко благодарна за проявленное тобой внимание к моему благосостоянию. А теперь уходи. Ведь тебя сюда не приглашали.
Она повернулась и пошла прочь; глупые слезы выступили у нее на глазах. Господи, лишь бы он не заметил их! Она так и осталась неисправимо сентиментальной!
Его умоляющий взгляд словно проникал сквозь ее спину; и хотя каждая жилка, каждая клеточка ее тела кричали ей: остановись, поговори с ним, спроси о его здоровье, она заставила себя идти дальше.
– Кейт, – пробормотал он.
«Не слушай его! – говорила она себе. – Иди вперед!»
Маркус помедлил, не в силах вымолвить ни слова. Воздух был пропитан мучительной неопределенностью. И Кейт не устояла. Она остановилась, не оборачиваясь.
– Что?
– Ты нужна мне.
– Ну и что?
– Пожалуйста, я…
В его голосе слились воедино страдание, раскаяние и печаль.
– Не говори ничего, – взмолилась она. – Оставь все как есть.
– Повернись, Кейт, взгляни на меня.
– Нет.
– Выслушай меня.
– Прошло то время, когда я с жадностью ловила каждое твое слово.
Ее голос прозвучал резко, сказанное обидело его. Она не понимала, зачем он здесь, и в то же время боялась узнать причину, побудившую его прийти.
