Эйна Ли - Обретенная любовь
Сердце Эви было переполнено благодарностью за имя, которое Адам дал их ребенку. Ее фиалковые глаза засияли на бледном лице.
— Спасибо, Адам. — Длинные ресницы Эви опустились, скрывая охватившие ее чувства.
Весь день она то засыпала, то просыпалась, а Адам большую часть дня провел вне хижины, заготавливая дрова, наполняя бочки водой и делая различные мелкие дела, чтобы как-то занять себя.
Он поймал рыбу, и в этот вечер Эви даже немного поела. Разговоры были по-прежнему сдержанными:
Эви страдала от чувства вины и стыда, а его терзало раскаяние.
После еды Адам соорудил себе тюфяк около очага, а затем подошел к койке:
— Я хочу сменить тебе прокладку. — И он начал поднимать одеяло.
Эви выхватила его из рук Адама с обезумевшим выражением лица:
— Спасибо, я сама.
Адам не обратил внимания на ее протест и снова потянулся за одеялом.
— Ты еще слишком слаба, Эви.
— О Боже, Адам. Неужели ты не можешь позволить мне иметь чувство собственного достоинства? — недовольно произнесла она.
Адам выпрямился.
— Разве в этом заключается достоинство? — Для него ее вопрос не имел смысла.
Трагические события последних дней подействовали на них обоих подобно похоронному звону. В их отношениях возникла натянутость с того момента, когда она пришла в сознание.
— Ты, очевидно, не хочешь понять. — Эви смотрела на него с негодованием.
— Я понимаю все лучше тебя, Эви, — тихо сказал он. — Это не достоинство. Это скорее обиженное тщеславие. Ты считаешь нас любовниками, а не мужем и женой. А в семье всякое бывает — и болезнь, и грязь. Романтические иллюзии не всегда сочетаются с этим.
Пожалуй, Адам коснулся истины, и Эви мучительно наблюдала за тем, как он подошел к очагу и стал смотреть в огонь.
— Мне хотелось, чтобы я был рыцарем на белом коне, а ты — белокурой принцессой. Но в сказках герой не лжет, а принцесса не истекает кровью. — Он сел, опустив плечи. — Но какого черта я критикую тебя? Я тоже жил, словно в прекрасной сказке, Эви, — грустно сказал он. — Я думал, ты готова быть моей женой.
Адам снял сапоги и лег на спину. Наступила ночь. Они оба оставались вдали друг от друга под черным покрывалом печали.
Глава 31
На следующее утро они по-прежнему не разговаривали. Лишь обменивались односложными высказываниями в случае крайней необходимости. Каждый чувствовал себя ответственным за смерть Мэри Мак-грегор Ролинз. Каждый в отдельности размышлял о будущем: Адам решил предоставить Эви свободу, а Эви была уверена, что Адам больше не любит ее.
Связанные общим горем и тем не менее оторванные друг от друга непониманием, они не могли общаться.
Адам занялся домашними делами снаружи хижины, Эви стала осторожно подниматься: прошла по комнате и взяла с плиты чайник. Согревшись чаем, который сама приготовила, она села и долго наслаждалась теплом огня, а потом попыталась разобраться с тлеющими углями своей жизни.
Затем она подумала, что если оденется в свою собственную одежду, то ей станет легче. Эви решительно встала и медленно подошла к выстиранному и аккуратно сложенному белью. Она улыбнулась, подумав, есть ли что-то, чего не умеет делать Адам Ролинз.
В полдень Эви приготовила еду. Выглянув в окно, она увидела Адама, сидящего на валуне спиной к хижине. По-видимому, он был чем-то увлечен, склонив голову над кусочком дерева, лежащим у него на коленях.
— Адам, — позвала она его. — Хочешь чего-нибудь поесть? — Он положил деревяшку, убрал нож в ножны и подошел к хижине. Войдя, сел за стол, поглощенный своими мыслями и ничего не сказав.
Когда он налил вторую чашку кофе, Эви нарушила молчание, начав нерешительно:
— Адам, я чувствую себя гораздо лучше, а Сонора находится не так далеко отсюда. Не могли бы мы уехать сегодня?
Он был доволен, что Эви поправилась настолько, что теперь она могла сама одеваться, но подумал, что сразу отправляться в путешествие рискованно. Оторвав чашку от своих губ, он сухо ответил:
— Нет пока. Сегодня тебе еще надо отдохнуть. — Однако, видя ее удрученное выражение лица, тихо добавил: — Поедем завтра. — Их взгляды встретились, и он задумчиво повторил: — Завтра, Эви… Тебе осталось ждать всего один день.
Через несколько секунд Адам опустил глаза и снова занялся своей чашкой кофе. Затем встал из-за стола и направился к двери, но остановился и сказал: — Пойду немного половлю рыбу. — Он мрачно посмотрел на ее печальное лицо. — Я буду близко. Если надо, позови меня. — Он вышел и направился к речке.
Эви легла на койку и уснула. Так прошел день. Она проснулась, услышав, как Адам скоблит рыбу на пеньке вблизи хижины. Когда он вошел, Эви по-прежнему лежала, закрыв глаза, пока он разводил огонь и готовил ужин. Она немного поела, при этом они обменялись всего несколькими словами.
Потом Эви долго ворочалась, прислушиваясь к знакомому ровному дыханию Адама, когда он заснул. Она осторожно встала и подошла к нему. Адам вытянулся на тюфяке, заложив руки за голову, и слегка похрапывал. Эви смотрела на него несколько секунд. Он и во сне был красив, хотя немного по-другому. С закрытыми глазами черты его лица были мягче и хранили какое-то особенное достоинство. Если бы только она могла коснуться его.
Эви повернулась и на цыпочках подошла к двери. Оглянувшись назад, тихо вышла из хижины и нерешительно спустилась к речке, несколько раз останавливаясь по пути. Во время последней остановки поняла, что Адам был прав: ей нужен еще один день для отдыха.
Достигнув берега, она без труда отыскала величественный дуб, возвышающийся над всеми остальными деревьями. По щекам Эви текли слезы, когда она приблизилась к дереву. Увидев свежий холмик, остановилась, пораженная тем, что предстало перед ее глазами. На могиле был установлен прочно сколоченный деревянный крест. На нем были четко вырезаны буквы: «Мэри Макгрегор Ролинз».
Слезы текли ручьем, когда Эви положила руку на крест и опустилась на колени. Она рыдала, освобождая эмоции, которые душили ее, — страшное горе по потерянному ребенку и утраченной любви мужа.
Час спустя Адам обнаружил ее скорчившейся у могилы. Благословенный сон освободил бедняжку от мучений.
Перенеся безвольное тело Эви в хижину, Адам понял, что они не смогут тронуться в путь завтра. Эви необходимо побыть здесь еще несколько дней.
Осторожно уложив ее на койку, он подумал о том, какие чувства она должна была испытывать на том месте, где похоронен их ребенок. Укрыв Эви, Адам принял решение. Когда он вернется в Сакраменто, Ричард Грейвс заключит сделку с банком, и тогда этот дуб и территория в несколько акров вокруг станут навсегда собственностью Эви.
На следующий день Адам купался в реке, когда послышался звук приближающихся лошадей, заставивший его выскочить из воды. Схватив свою одежду и винтовку, он бросился к хижине.
