Мэри Бэлоу - Искусная в любви
– Ага, – насмешливо сказал Фердинанд, – а вот и человек, которого я разыскиваю.
– Разыскиваете меня? – спросил Кирби, тыча себя пальцем в грудь, когда стало ясно, что взгляд лорда Фердинанда не был обращен к брату. Он посмотрел на собравшихся, все неожиданно умолкли. – Вы хотели видеть меня, милорд?
– Вы работодатель Лилиан Тэлбот, не так ли? – поинтересовался Фердинанд.
Дэниел Кирби весело и несколько застенчиво улыбнулся.
– Если вы хотели видеть меня для этого, – сказал он, – то вам придется встать в очередь за его светлостью, вашим братом, милорд.
– Дайте мне разобраться, – сказал Фердинанд. – Вы распоряжаетесь Лилиан Тэлбот, чье настоящее имя Виола Торнхилл?
– Я предпочитаю обеспечивать ей некоторую конфиденциальность, милорд, и держу ее настоящее имя в секрете, – сообщил Кирби.
– Внебрачная дочь покойного графа Бамбера, – добавил Фердинанд.
Среди зрителей пронесся шепот, услышанное явно было новостью для них. Казалось, Кирби в первый раз смутился.
– Бамбер! – Фердинанд возвысил голос. – Это правда? Лилиан Тэлбот – действительно мисс Виола Торнхилл, внебрачная дочь вашего отца?
– Да, он признал ее, – откликнулся граф, находившийся в толпе.
– Я не знал… – начал Кирби.
– Мисс Торнхилл жила тихо и достойно со своей матерью и сводными сестрами и братом в гостинице своего дяди, пока вы не выкупили долги Кларенса Уайлдинга, ее покойного отчима, – напомнил Фердинанд.
– Не понимаю, о чем идет речь, – сказал Кирби, – но…
Он собрался было спуститься со своего сиденья, однако герцог легко коснулся его руки кончиками пальцев в перчатках, и он тут же передумал.
– Вы предоставили ей возможность спасти семью от долговой тюрьмы? – спросил Фердинанд.
– Эй, полегче! – возмутился Кирби. – Я как-то должен был вернуть эти деньги. Сумма оказалась немаленькой.
– Итак, вы создали Лилиан Тэлбот, – утвердительно заявил Фердинанд, – устроили ее на работу и получали ее заработок. Целых четыре года. Долги, должно быть, были астрономические.
– Это точно, – негодующе заявил Кирби. – И я брал лишь небольшую толику от ее заработка.
Она жила почти в роскоши. Здесь присутствуют мужчины, которые могут это подтвердить.
– Позор! – послышалось среди собравшихся, но Фердинанд поднял руку, призывая всех успокоиться.
– Мисс Торнхилл тогда должна была быть разочарована, – сказал он, – когда Бамбер, ее отец, обнаружил правду, уплатил все долги, получил подписанную вами, Кирби, расписку по этому поводу и подарил ей «Сосновый бор» в Сомерсетшире, где она могла бы прожить жизнь так, как подобает ее происхождению.
– Никакой расписки не было, – закричал Кирби, – и если она так утверждает…
Но Фердинанд снова поднял руку.
– Разумнее будет не лжесвидетельствовать, – сказал он, – расписка нашлась. И Бамбер, и я видели ее – так же, как и Трешем. Но когда я выиграл «Сосновый бор» у Бамбера, вы предположили, что граф обманул ее, а расписка благополучно забыта или утеряна, не правда ли? Очень глупое предположение. Бамбер обнаружил, что его отец действительно изменил завещание. Мисс Торнхилл – полноправная владелица «Соснового бора».
Вокруг раздались громкие аплодисменты.
– Вы неожиданно обнаружили новые долги, когда вам показалось, что она в безвыходном положении, – продолжал Фердинанд. – Вы попытались заставить ее вернуться к занятию проституцией, Кирби.
Рокот толпы усиливался.
– Я не…
– Трешем? – холодно спросил Фердинанд.
– Я должен был получить ее на следующей неделе, – сообщил герцог. – За более высокую, чем обычно, плату, поскольку это повысит мой престиж в глазах света, так как я буду первым клиентом после ее возвращения через два года.
Фердинанд сжал челюсти.
– Я только собирался отклонить это предложение, когда увидел это интересное собрание, – продолжил Трешем. – Герцогиня, что вполне понятно, вырвет у меня печень, даже не удосужась сначала убить.
Зрители громко засмеялись, но Фердинанд не присоединился к ним. Он пристально смотрел на занервничавшего Дэниела Кирби; глаза лорда были чернее ночи, подбородок напряжен, губы вытянулись в тонкую прямую линию.
– Вы терроризировали и погубили женщину, рожденную от благородного отца, Кирби, – заявил он, – чья единственная ошибка заключалась в том, что она очень любила свою семью и готова была пожертвовать своей честью ради их свободы и счастья. Вы сейчас смотрите на ее защитника, сэр.
– Послушайте, – сказал Дэниел Кирби, глаза его бегали в поисках дружеского лица или пути к отступлению, я не хочу больше неприятностей – Довольно откровенное заявление, – заметил Фердинанд, – однако меня не заботит, чего вы хотите, Кирби.
Эти неприятности, с которыми вы столкнулись сегодня утром, опоздали на шесть лет. Ну-ка слезай! Тебя стоит как следует проучить!
– Ваша светлость, – Кирби перевел испуганный взгляд на Трешема, – я прошу вас защитить меня. Я приехал с вами с намерением устроить свидание…
– И свидание устроено, – сказал герцог, спрыгивая с своего сиденья и бросая вожжи кучеру, который сидел на облучке. – Так, слезай оттуда, иначе я сам помогу тебе спуститься. Даю тебе пять минут, чтобы раздеться до пояса и приготовиться защищаться! Не таращься так испуганно! Мы не собираемся набрасываться на тебя, словно стая волков. Правда, это была очень привлекательная идея, но большинство из нас – джентльмены, и их, видишь ли, сдерживает понятие о чести. Все удовольствие от встречи выпало на долю лорда Фердинанда Дадли, который назначил себя ее защитником.
Презрительные насмешки посыпались на Кирби со стороны зрителей, когда он остался на своем месте в коляске.
Потом раздались смех и приветственные выкрики, когда лорд Трешем обошел свой экипаж, а Кирби торопливо скатился со своего места. Фердинанд стащил с себя рубашку и бросил ее на траву. Кирби со страхом взглянул на его крепкий торс и перекатывающиеся мускулы и тут же отвернулся. Хотя никто не трогал его, ему казалось, что его загнали на лужайку, которую зловеще окружили несколько десятков джентльменов.
– Раздевайся, – коротко потребовал Фердинанд, – иначе я сделаю это за тебя и не остановлюсь у пояса. Это будет честный поединок. Если ты повалишь меня, ты волен уйти. Никто из присутствующих тебя не остановит. Я не собираюсь убивать тебя, но хочу проучить собственными руками. Если думаешь, что тебе поможет падение на землю, то ошибаешься. Ты потеряешь сознание к тому времени, как я окончу свое наказание. Теперь я скажу то, что должен сказать. После того как ты достаточно оправишься и будешь готов путешествовать – это займет неделю или две, – ты уедешь так далеко, чтобы между нами лежал океан. Этот океан будет разделять нас до конца твоих дней.
