Элизабет Чедвик - Лавина чувств
— Монастырь! — сказала Агнес Рагнару сквозь зубы. — Сначала я увижу его в гробу! — Ее пропитанный ядовитой ненавистью голос сделался низким. Служанка, успевшая привыкнуть к ее постоянному ворчанию в течение последних нескольких дней, уже никак не реагировала, стараясь вести себя как можно незаметнее.
Агнес отошла от окна, возле которого сидела, наблюдая, как Вильям со своим окружением выезжает из замка в сторону ноттингемской дороги.
— Он не в силах меня заставить. Он не может выбросить меня вот так, как износившуюся половую тряпку. — Она посмотрела в лицо сыну, который находился здесь, в ее комнате. Он пришел сюда, чтобы с него сняли мерку на новую рубаху. Портниха, заметив его нетерпение, торопилась, быстро отмеряя длину и завязывая узелки на веревке.
— Да, мама, — сказал Рагнар, бросив взгляд на мать.
Агнес посмотрела на его широкие плечи, прямую осанку, отблески света на его золотисто-рыжих волосах. Вильям хотел подыскать для Рагнара жену и потому разъезжал по стране, высматривая подходящую невесту. Агнес с опасением догадывалась о его планах. Мартина скоро отправят служить в дом Ричарда де Люси, и в ее гнезде совсем не останется птенцов. Она будет ему больше не нужна. Ее место в доме займет молодая жена Рагнара. Ревность и страх подтачивали ее изнутри. Если ее поместят в монастырь, она не сможет следить за этой девушкой, как за Морвенной.
Она выхватила у портнихи веревку и раздраженно махнула ею, приказывая служанке удалиться.
— Дальше я сделаю все сама! — крикнула она. — Иди лучше посмотри в сундуках, какие у нас есть ткани.
— Да, мадам. — Женщина поклонилась, стараясь не проявлять никаких эмоций.
Агнес подошла поближе к Рагнару. Она знала что вчера вечером сын гулял в деревне, в пивной ухлестывая за местными красавицами. Следы бурно проведенной ночи еще были заметны на его лице, а от самого исходил запах перегара.
— Если бы ты стал здесь хозяином, то не отправил бы меня в монастырь, не правда ли? — льстиво спросила она.
— Конечно, нет, мама!
Агнес улыбнулась и поцеловала его в щеку, чувствуя под губами колючую щетину там, где когда-то его кожа была по-мальчишески гладкой и шелковистой.
— Я предполагала, что ты именно так и ответишь. Ты хороший сын.
По его спине пробежала легкая дрожь. Вначале, испугавшись, она решила, что это оттого, что она прикоснулась к нему, но потом он вдруг сказал:
— Роберт Феррерс собирается совершить налет на Ноттингем.
Она нервно начала перебирать в руках веревку, уставившись на него, и от ее двойного подбородка краска хлынула к лицу.
— Когда? — спросила она, облизнув губы.
Рагнар пожал плечами.
— Сегодня, завтра, послезавтра… Я точно не знаю, но это произойдет, когда там будет отец. Вчера вечером один из людей Феррерса предупредил меня об этом. Вот почему я ходил в пивную. Я снова вошел в сношения с повстанцами, после того как съездил с Феррерсом на охоту. Они нанесут удар по городу и, если все пойдет гладко, захватят замок, — Он скрестил руки на груди и прислонился к декоративной каменной колонне, его глаза засверкали золотым блеском. — Понятно, что, стань я вдруг хозяином Арнсби, должно быть назначено приличное вознаграждение тому, кто поможет мне занять это место.
Агнес не отличалась большой сообразительностью, но она обладала врожденной хитростью, да кроме того, не требовалось особого ума, чтобы разгадать, что подразумевает Рагнар.
— Ты нанял людей, чтобы они убили твоего отца? — прошептала она, и в ее голосе с одинаковой степенью слышались страх и ликование.
— Об этом лучше помолчать. Я бы мог сейчас остановить его и не дать ему уехать, но зачем мне это? — Он бросил на нее вызывающий угрюмый взгляд. — У него никогда не находилось времени для меня, за исключением того, когда он высказывал мне свое недовольство. Зато Арнсби теперь мой, каждая палка и камень, каждый зверь в поле. — Он провел властной рукой по кроваво-красным узорам, украшающим колонну.
Агнес, закусив губу, протягивала сквозь пальцы веревку с завязанными узелками.
— А что, если отец уцелеет?
— Откуда он узнает? Ты ведь не выдашь ему меня?
Агнес презрительно фыркнула.
— После того, как он обходился со мной все эти годы? Я всегда поддерживала только тебя и буду делать это впредь. Только учти — ни о чем не говори Иво. Он слишком слаб духом, и ему не стоит доверять.
— Иво я беру на себя, — тихо сказал он.
— А как насчет этого ублюдка и его жены? — спросила она через некоторое время. — Я слышала, Вильям говорил кому-то, будто собирается встретиться с ними в Ноттингеме?
Рагнар улыбнулся, но выражение его лица нельзя было назвать довольным.
— Не буду скрывать, что лорд Рашклифф — настоящая заноза в моем боку, и я также прилично заплачу тому, кто сможет ее вытянуть из меня. А женщине и ребенку я вреда не причиню, — великодушно добавил он. — На них я зла не держу, зато они смогут строить свои планы на будущее, если сумеют сделать правильный выбор, ведь я как никак останусь единственным родственником покойного и тоже буду не прочь прибрать к рукам их земли. — Повернувшись к окну, он поставил ногу на каменный выступ в стене и облокотился рукой о колено.
Агнес никогда прежде не замечала, чтобы Рагнар говорил таким сдержанным и расчетливым тоном. Она не сомневалась, что он может расправиться и с Иво, и с любым, кто станет на его пути и, беспокойно вздрогнув, вдруг почувствовала, что ее любовь к сыну приобрела оттенок скрытого страха.
Глава 29
Вильям Железное Сердце владел тремя домами в Ноттингеме на холме, который находился у дороги на Дерби. Второй дом он сдавал внаем торговцу вином. Третий в настоящее время пустовал, хотя скоро его собирались заселить сын того торговца и его новая невестка, как только они отпразднуют свадьбу в ее родном городе Линкольне.
За тем домом, где чаще всего останавливался Железное Сердце, присматривали мужчина и женщина преклонного возраста. Джонас наблюдал за состоянием дома и время от времени выполнял случайную работу на заказ. Тилли подрабатывала прачкой, стирая белье у состоятельных купцов, живущих дальше по Лонг-Роу, и в доме всегда стоял огромный котел, полный белья, а на заднем дворе поблескивали мыльные лужи, от которых исходил пар.
Стоя на пороге, Линнет посмотрела на жилище, где им предстояло жить, и ей стало немного дурно. Внутри дома дело обстояло ничуть не лучше — воздух пропитался запахом капусты и лука, варившихся в другом котле, который шипел на огне в главной комнате. Последние три дня ее желудок пребывал в несколько расстроенном состоянии. Даже сегодня утром, до того как они тронулись в путь, ее едва не стошнило, когда Стивен поставил перед ней на стол блюдо с копченой сельдью. Обычно она обожала такую еду, но сегодня ей с трудом удалось проглотить кусочек хлеба.
