Мэри Бэлоу - Бессердечный
– Это все из-за того, что ты не понимаешь, – сказал он, – но ты все поймешь, моя Анна. Совсем скоро ты все узнаешь и поймешь, и тогда ты согласишься, что действительно должна провести со мной всю оставшуюся жизнь. Ты будешь счастливее, чем ты можешь себе представить.
– Я уже счастлива, – не уступала она. – У меня есть муж и ребенок, дом, семья, друзья...
– Семья, – тихо повторил он почти печальным голосом. – У тебя дочь, Анна. Я был рад узнать, что это девочка. Так лучше. Я бы хотел ее как-нибудь в скором времени увидеть.
Кровь застыла у нее в жилах.
– Нет, – отрезала она.
– Сады эти прекрасны, как и говорила ваша невестка. – Он повернулся и взглянул на дом. – Роскошное обрамление столь старинного и великолепного здания, как ваш дом. В Америке есть красота дизайна, Анна, но там нет того чувства древности и истории, которое ощущаешь в домах Англии. Не пойти ли нам обратно? Я бы не хотел злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Как вы попали в дом? – внезапно спросила она, и ее охватил ужас, который она пыталась подавить уже несколько месяцев. – Или хотя бы в парк? Как вы попадаете в дома моих соседей, когда я нахожусь у них в гостях, хотя вас никто там в то время не видел?
– Анна, – мягко ответил он, – я воздух, которым ты дышишь.
– Это был слуга? Вы подкупили слугу? – Она уже думала об этом раньше, но ведь слуги не слышали ее личных разговоров и не бывали на вечерах в других домах.
– Я у тебя в сердце, Анна, – сказал он, – а ты будешь в моем, когда все узнаешь и поймешь.
Его экипаж был подан к подъезду. Он склонился над ее рукой. Анна не стала ждать, пока экипаж тронется. Она поспешила в дом, в детскую, где Джой, к счастью, была одна с няней. Анна взяла дочь на руки, послала няню за чаем и стала играть с дочерью, пытаясь добиться от нее улыбки.
Должен быть какой-то выход, думала она. Не может не быть. Не может же она оставаться его рабой и игрушкой до конца жизни. Сегодня он ничего не требовал, но скоро потребует. С этих пор ей придется жить в постоянном страхе перед его визитами и его требованиями. Но ее терпению наступал предел. Долго выносить этого она не сможет и не будет.
Даже если ей придется убить его. Эта мысль ее ужаснула, но в то же время и увлекла. Она резко обернулась и поверх плеча осмотрела пустую комнату. «Я воздух, которым ты дышишь. Я в твоем сердце».
* * *Эмили никогда не спускалась к чаю, хотя ей было уже пятнадцать лет и она была почти совсем взрослой. Она знала, что для ее родных она никогда не станет по-настоящему взрослой. Она всегда будет не такой, как все, немного странной. Они любили ее, Эмили это понимала, как любили ее и Люк, и Эшли, и Дорис. Но она всегда останется для них ребенком.
Поэтому обычно во время чая она гуляла по парку или если погода была плохая, по галерее, рассматривая портреты, или иногда в оранжерее, где она могла вдыхать запах цветов и прикасаться к их листьям и лепесткам.
В этот день она прогуливалась среди деревьев, вдалеке от реки и водопада. Здесь ей тоже нравилось гулять. Между деревьев то и дело попадались прелестные полянки, сплошь заросшие дикими цветами. Но вернуться домой она решила пораньше. После чая Эшли пойдет в кабинет. Скоро ему уезжать в Индию, и он спешил привести в порядок все записи для своего преемника, нового управляющего. Ей осталось провести с Эшли совсем мало времени. Эмили старалась не думать об этом. Но она решила использовать все возможности для того, чтобы быть рядом с ним как можно больше.
Она увидела Анну – та прогуливалась по саду с каким-то джентльменом. Эмили находилась еще довольно далеко, но она инстинктивно отпрянула назад, под защиту деревьев. На таком расстоянии трудно было с уверенностью сказать, кто шел рядом с Анной. Но Эмили знала. Она узнала его фигуру и манеру держаться. Это был он. Он снова нашел Анну. Впрочем, он давно ее нашел – ведь приходили же эти письма... Но теперь он явился сам, собственной персоной.
Эмили почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Ей стало дурно, и она ухватилась за ствол дерева, не отрывая взгляда от фигуры сэра Ловэтта Блэйдона. Они шли обратно к дому. У крыльца уже ожидал экипаж.
От этого человека исходило зло. Эмили чувствовала это. И зло было в том, что он приехал сюда. Его появление принесет Анне несчастье, если не беду. Эмили не знала, откуда у нее такая уверенность, но она ни на миг не усомнилась в этом.
Как только экипаж уехал и увез сэра Ловэтта Блэйдона, а Анна скрылась в доме, Эмили выскользнула из своего тайника и бросилась бежать по траве. Эшли. Господи, пусть он будет уже в кабинете. Господи, пожалуйста. Она уже рыдала от охватившего ее ужаса.
Эшли удивленно поднял глаза от книг, а затем вскочил, подбежал к ней и сжал ее плечи.
– Маленький олененок, – спросил он, нахмурившись, – что случилось?
Она прямо и серьезно посмотрела ему в лицо и показала в направлении садов.
– Что-то случилось там? – спросил он. – Что-то, что напугало тебя?
Она кивнула и снова стала показывать. Он провел ладонью по ее рукам и взял ее кисти в свои. Затем он вниматель осмотрел ее с головы до ног.
– Ты не ушиблась?
Она никак не ответила, только молча смотрела на не пока он не встретился с ней глазами.
– Черт возьми, – сказал он, и она увидела досаду у нее на лице. – Должен же быть какой-то язык, чтобы ты как-могла выражать свои мысли и говорить более красноречиво чем глазами. Надо бы тебе научиться читать и писать, маленький олененок. Должен же быть способ научить тебя. Ты же понимаешь устную речь. Если бы я оставался, клянусь, я научил бы тебя.
Она прикусила верхнюю губу. Нет, она не может объяснить ему. А даже если бы она могла сказать, что тогда? Что он сможет сделать? Сказать Люку? А что может сделать Люк? Сэр Ловэтт делал Анну очень несчастной, но она как-то зависела от него. Эмили не понимала почему. Даже если бы она умела все выразить, она немного смогла бы рассказать.
Эшли взял ее лицо в ладони и большими пальцами стер слезы, струившиеся по ее щекам.
– Не плачь, – сказал он. – Я никому не позволю повредить тебе или обидеть тебя, маленький олененок. Теперь ты в безопасности. Иди сюда.
Он привлек ее к себе и крепко прижал к груди. Он, конечно, забыл, что она не слышала его, если не могла видеть движения губ. По вибрациям, которые она ощущала, она понимала, что он что-то еще говорил ей. Но и не видя его губ, она знала, что он утешает ее.
Как она будет жить без него? Она, наверное, умрет. Она с радостью умрет.
Он отодвинул ее от себя, продолжая сжимать ее плечи.
– Лучше? – спросил он.
Она кивнула. Ее сердце разрывалась от страха за Анну и себя, но она улыбнулась ему. Своему дорогому, любимому Эшли.
