Мередит Дьюран - Обмани меня дважды
– «Правда спрятана в доме», – сказала Оливия. – Но этот дом никогда ей не принадлежал? – Ее профиль четко выделялся на фоне пейзажа; казалось, она не замечает, что за ними следят – и не только из дома слева, но и из дома с другой стороны дороги, где в переднем окне Аластер явно различал чью-то тень, смешивающуюся с темной портьерой. – Она имела в виду не Алленз-Энд. Мама говорила про Шепвич!
– Возможно, – кивнув, ответил Аластер. Но он был рассеян, потому что испытывал неприятное чувство неловкости. Низко нависающее над землей небо на пару с холодным соленым ветром, прогнавшим с дороги людей, придавали этому месту забытый вид. Как тут могла появиться на свет такая женщина, как Оливия, он и представить себе не мог.
Впереди них несколько дамочек выбежали из магазина на деревянные мостки и принялись о чем-то оживленно разговаривать. Марвик увидел на одной из них шаль с орнаментом, принадлежащую миссис Дейл.
Казалось, Оливия пошла быстрее. Она крепко взяла его за руку и подтянула к себе – куда более смелый поступок, чем допускали приличия. Аластер опустил глаза на ее бледное лицо, не поддаваясь обману приятной улыбки.
– Эти дурочки не стоят вашего времени, – заметил герцог.
Ветер вырвал прядь кирпично-рыжых волос из ее прически и стал нежно поигрывать ею у щеки.
– Верно, – согласилась Оливия. – Но теперь я выше них. И я иду под руку с герцогом. Пусть видят это.
Еще одна порция правды – горькой и неприятной – поразила его.
– Я хуже синяка, – пробормотал Аластер. – Вы же знаете, что они об этом подумают.
– И будут правы, не так ли? – легкомысленным тоном произнесла Оливия. – Но я готова биться об заклад, что смогу смотреть на них, не мигая, и меня это весьма удовлетворит.
Оторвавшись от группы матрон, миссис Дейл поспешно продолжила свой путь, а остальные дамы повернулись, чтобы поглазеть, как к ним приближаются Оливия с герцогом.
Марвика все сильнее охватывал гнев.
– Прекратите это, – процедил он сквозь зубы. – Зачем вы по доброй воле устраиваете спектакль?
– Но вы же сами сказали. Я нахальная. Бесстыдная.
Он шумно втянул носом воздух.
– Я никогда не имел в виду…
– Разве? – Их сапоги гулко стучали по деревянным ступеням, которые вели к променаду. – Но вы не переживайте! Вам бояться нечего. Я уверена, они с радостью отвесят вам по поклону, шаркнув ножкой. И даже если бы вы не были герцогом… Мужчин за такое никогда не ругают.
Аластер подыскивал подходящие слова, но единственный ответ на ее замечание был прост.
– Прошу прощения, – спокойно промолвил он. – Я говорил опрометчиво. Не подумав.
– Разумеется. – Оливия кивком головы указала на хлебную лавку, в которой кто-то прятался в тени. – Булочник – мистер Портер – был очень добр к маме, чего не скажешь о его жене. Увидев маму на улице, она отворачивалась.
– Глупцы! – бросил герцог.
– По сути, добродетельные прихожане. Это миссис Портер и мисси Дейл вступили в заговор, чтобы выгнать маму из общины. У мамы не было доказательства, что ее крестили – вот с помощью чего они до нее добрались.
Боже! Как это низко и жестоко! А еще это самый быстрый и эффективный способ изолировать человека от общества – особенно от такого маленького, как в Алленз-Энд. Шевельнув рукой, Марвик крепче сжал руку Оливии.
Но она, фыркнув, выдернула свою руку.
– Я была рада этому. Викарий вел невероятно нудные службы.
Герцог заставил Оливию остановиться в двадцати шагах от уставившихся на них матрон. И вспомнил собственные слова, которые сказал ей в карете: «У вас тут не осталось друзей?».
Никогда в жизни он не был так безрассудно жесток.
– Я тоже был одинок, – проговорил он, – когда был мальчиком. О моих родителях сплетничали, над ним насмехались, изгоняли их из общества. Но это был не мой крест, и я не должен был его нести. И вы не должны нести чужой груз.
На ее лице появилось какое-то жалкое, ранимое выражение – он не хотел бы вновь увидеть его. Без сомнения, в его власти позаботиться о том, чтобы Оливия больше никогда так не выглядела. Иначе к чему тогда власть?
– Но не все были столь ужасны, – тихо продолжила она. – Викарий сказал ей, что это не важно, но мама так никогда и не вернулась в церковь. Признаться, к концу она вообще очень редко выходила из дома.
Что-то в нем щелкнуло, он резко вздохнул.
– Она решила не выходить из дома, – вымолвил он.
– Вы думали, вам первому пришло в голову такое решение?
Аластер был ошеломлен, как будто его неожиданно толкнули в стену.
– Но вы же никогда не прятались.
В его голосе звучала горечь? Или обычное любопытство?
– Они не заслуживали того, чтобы прятаться от них. – Она посмотрела на матрон через его плечо. – А там стоит модистка. Бертраму приходилось привозить маме шляпки из Лондона. Мистер Арнделл их ей не продавал – его жена запретила.
– Черт возьми, да я куплю вам все шляпки в этой деревне!
Поморщившись, Оливия встретилась глазами с матронами, которые стояли на другом конце деревянного помоста.
– Да не нужны мне здешние шляпки, – отчетливо и громко произнесла она. – Они все тут просто ужасные.
Аластер повернулся, чтобы вместе с ней поглазеть на женщин. Две из них были примерно того же возраста, что миссис Хотчкисс, а третья оказалась совсем молоденькой, и можно было бы даже подумать, что она ровесница Оливии, да только кислое выражение лица делало ее куда старше.
– Какое несчастье, – сказал он, – что эти мелкие городки умудряются собирать весь мусор.
Старшая из матрон развернулась и, громыхая туфлями по помосту, направилась к дороге. Через мгновение молодая дамочка с кислой физиономией, подобрав юбки, направилась следом за ней.
– О! – прошептала Оливия. – Это действительно приятно.
Экипаж поравнялся с ними, лошадь забила копытом.
– Вы, по сути, прошли сквозь строй, – заметил Аластер. – Давайте-ка уедем из этой преисподней.
Оливия позволила герцогу помочь ей сесть в экипаж. Но как только дверца захлопнулась, она тут же сказала:
– Это не было прохождением сквозь строй. Проходя сквозь строй, человек чувствует боль. А меня никогда не интересовало их доброе мнение.
– Само собой.
– Правда. Никогда. – Она посмотрела на Марвика со странной мимолетной улыбкой. – Только не думайте, что я хотела, чтобы они извинились за прошлое. Мне просто захотелось на минутку оказаться на месте мамы – теперь, когда я настолько опытна, что в состоянии сделать это. Но как выяснилось, я не могу. Потому что ее всегда волновало, что они думают. Когда я была маленькой, я решила, что никто, кроме меня самой, не сможет меня погубить. И только сегодня я поняла, что сдержала данное обещание. Их взгляды были мне безразличны.
