Кэтрин Коултер - Магия лета
— Ты не следишь за игрой, — заметил он.
Когда партия была закончена, Хок подсчитал очки и собрал карты в колоду со словами:
— Жаль, что мы не играли на деньги. Ты проигралась в пух и прах, жена. — Он отбросил карандаш и потянулся. — Какой долгий был день!
— Очень, — согласилась Фрэнсис, вертя в руке забытую восьмерку пик.
— Я только сейчас понял, как сильно устал.
— Я тоже, — кивнула она, туманно сознавая, что это к лучшему, но не зная почему.
— Как ты могла проиграть с такими хорошими картами? Она вяло пожала плечами.
— Пойдем наверх или сыграем еще?
На ее раскрасневшемся лице сменилось несколько не вполне ясных выражений. Тревога осталась.
— Что вы собираетесь делать… наверху? — вдруг спросила она.
— Может быть, приму ванну.
— Я бы тоже хотела…
— Увы, Фрэнсис, мы не уместимся в ванне вдвоем. Какая жалость, правда?
Она посмотрела внимательно, но не могла до конца уловить смысл этих слов.
Хок поднялся на ноги и еще раз хорошенько потянулся. Она не отвела взгляда. «Он знает, как красив», — подумала она отрешенно, почти благодушно. Она попробовала зажмуриться из чистого упрямства, но добилась лишь того, что увидела мужа голым — вначале спиной к ней, в каплях воды озера Лох-Ломонд, а потом и лицом, на кромке скалы.
Но теперь все иначе, сказала она себе. Теперь он — ее муж, и все между ними предельно ясно и отвратительно. Бежать ей некуда. Остается только молчать и терпеть.
— Вы придете ко мне? — спросила она прямо.
Хок, не ожидавший открытого выпада, вздрогнул. Он не знал, что будет лучше: ободряюще улыбнуться или безразлично пожать плечами. Что, если в ней все еще длилось, тлело воспоминание о тех минутах в запаснике? Бессознательное воспоминание, вызванное и подогретое выпитым бренди? Если бы только, если бы только это было так!
— Я еще не думал на эту тему, — ответил он и, поскорее вышел.
Разбуженное желание было настолько сильным, что он мог испортить все, опрокинув Фрэнсис на ковер прямо перед камином.
Несколько минут она сидела, уставившись на тлеющие угли. Пробегающие по ним уютные огоньки завораживали, навевая дремоту. Ее тело, уставшее от напряжения, наконец полностью расслабилось, на душе тоже было легко, упоительно лениво.
Она не без труда заставила себя подняться и задуть свечи, оставив одну, чтобы освещать дорогу.
Оказывается, Агнес уже приготовила ванну. Спальня была наполнена ароматом каких-то трав, от воды поднимался приветливый парок.
— Его светлость сказал мне, что вы примете ванну, — объяснила Агнес, словно это было в порядке вещей.
Очень мило с его… с его стороны…
Горничной не понадобилось много времени, чтобы понять состояние хозяйки. Под хмельком, подумать только! Уж в эту ночь ей достанется, думала Агнес, вне себя от волнения. Она вспомнила, что, когда граф отдавал ей распоряжение насчет ванны, его глаза так и горели.
В этот момент она заметила, что Фрэнсис задремала в ванне, и осторожно потрясла ее за плечо.
— Миледи! Миледи!
— Наверное, я уже свекольная… — пробормотала та, рассеянно улыбаясь.
— Почти! Поднимайтесь, я вас высушу.
Фрэнсис послушно позволила промокнуть себя полотенцем, время от времени хихикая каким-то своим мыслям.
— Я проиграла партию в пикет, — сообщила она значительно, когда Агнес натягивала на нее сорочку.
— Да уж, как тут выиграть, — покачала головой горничная.
— Вот именно. Я не следила за игрой, — продолжала Фрэнсис, пристально разглядывая большой палец правой ноги.
— Конечно, не следили, миледи, это уж как пить дать. Давайте я помогу вам лечь в постель.
— В постель, — тупо повторила Фрэнсис и решительно отстранила Агнес. — Пожалуй, я схожу на кухню и поищу чего-нибудь поесть. Я у-ми-ра-ю с голоду.
Агнес возвела глаза к небу.
— Да-да, — оживилась Фрэнсис, аппетит которой стремительно нарастал. — На кухне найдется что-нибудь съест… съестное.
Девушка бросила встревоженный взгляд на внутреннюю дверь. Что скажет его светлость, снова найдя комнату ее светлости пустой? Она решила протянуть время.
— Я пошлю на кухню кого-нибудь из лакеев, и он принесет поднос прямо сю…
— Нет! — заявила Фрэнсис с нетрезвым упрямством, — Я могу и сама снис… снискать хлеб насущный!
Она огляделась в поисках домашних туфелек. К неописуемому облегчению Агнес, во внутреннюю дверь постучали. Девушка бросилась навстречу вошедшему Хоку:
— Ее светлость голодна!
Хок посмотрел на Фрэнсис, которая снова и снова надевала на кончики пальцев сваливающуюся туфельку.
— Я позабочусь о ее светлости.
Он подождал, пока горничная закроет за собой дверь спальни, и подошел к постели, на краю которой пристроилась его жена.
— Ты и правда голодна, дорогая?
— Что за идиот делает такую дурацкую обувь? Совершенно не держится на ноге!
Фрэнсис соскользнула с края постели на пол и уселась там, борясь с туфелькой.
— Вот! — воскликнула она с торжеством, вытягивая ногу. — Только… только вид какой-то странный… мысок не в ту сторону.
Это было непередаваемо забавное зрелище, но Хок не засмеялся. На какое-то время его дыхание пресеклось. Подол тонкой сорочки волной лежал на полу, из-под него тянулась нога, белая и стройная, с изящной узкой лодыжкой. Волосы, которые Агнес так и не нашла возможности заплести, рассыпались по плечам и полуобнаженной груди.
— Я помогу тебе, — сказал он, опускаясь на пол перед Фрэнсис.
— Спасибо, — сказала та с полнейшей серьезностью. Хок снял туфельку и бросил ее через плечо, потом поднес к губам ногу Фрэнсис и поцеловал каждый палец. Вначале она просто смотрела, склонив голову к плечу с озадаченным видом. Раздалось хихиканье. Нога завозилась в его руках, мягко ткнувшись в лицо кончиками пальцев.
Хок укусил кончик мизинца.
Фрэнсис откинулась на спину и зашлась в настоящем припадке смеха, держась за бока и дергая ногой.
Он не заметил, как начал улыбаться в ответ. Затея с бренди повернулась в довольно неожиданном направлении. Но не неприятном, вовсе нет. Он положил ладонь на лодыжку и легко провел вверх по ноге Фрэнсис.
— Щекотно! — ахнула она и попробовала высвободить ногу.
Не теряя времени, Хок приподнял другой рукой подол сорочки. Он никогда не видел ее ног так близко и в таком неожиданном ракурсе. Какие же они длинные и белые! А бедра… округлые, нежные, такие шелковистые на ощупь! Господи Боже, даже ее колено было точеное, мраморно-белое под его смуглой рукой.
Он совершенно перестал сознавать окружающее. Между тем Фрэнсис, все еще в приступе нетрезвого смеха, уперлась другой ногой ему в грудь и вложила все силы в хороший толчок. От неожиданности Хок потерял равновесие и повалился на спину, продолжая крепко держать ее лодыжку.
