Барбара Картленд - Влюбленный странник
Теперь она понимала, как подвела Рэндала. Впрочем, его подводили все женщины, которых он любил. Никто из них не пытался ни вдохновить его, ни поддержать в самых смелых планах и начинаниях. Только теперь Хоппи начала понимать, что таким образом все они предавали его. Рэндал был таким талантливым, у него было немало достоинств и обаяния, и никому из них в голову не приходило, что он может дать гораздо больше, что он во многих отношениях куда более значительная личность, чем это представлялось его подругам. И как раз в этом Сорелла и отличалась от остальных.
Она никогда не льстила Рэндалу, она ждала от него того, для чего ему могли потребоваться все его способности. Она вдохновляла его потому, что в ней самой было благородство, дремавшее до поры до времени в Рэндале. В них обоих, размышляла Хоппи, угадывался мощный потенциал и высокий дух, только душа Рэндала пряталась до сих пор за всей этой мишурой, сопутствующей успеху.
Хоппи видела теперь, что она, как и сам Рэндал, была ослеплена теми суетными вещами, которые могла принести ему Джейн, она была словно зачарована и захвачена в плен тем великолепием, которым отличалось окружение Джейн. Хоппи искренне считала, что эта девушка может очень многое дать Рэндалу. Но теперь она видела, насколько более ценными являются те дары, которые способна принести ему Сорелла.
Хоппи мрачнела, вспоминая свою глупость и несдержанность, но тут же начинала улыбаться, думая о будущем. Рэндал и Сорелла будут очень счастливы. Их мир будет наполнен благородными делами, которые можно совершать вместе. У каждого из них был довольно своеобразный опыт, который в будущем мог бы сослужить им хорошую службу.
«А я буду помогать им», — успела подумать Хоппи, прежде чем заснула, счастливо улыбаясь.
Она проснулась, вздрогнув, через несколько часов и обнаружила, что в комнате очень холодно, так как камин погас. И еще тело ее затекло, оттого что она заснула в кресле. Хоппи зевнула, потерла руки и посмотрела на часы. Было три часа утра. Возможно, Рэндал вернулся и, считая, что она отправилась к себе домой, пошел спать. Она открыла дверь гостиной, но обнаружила лишь, что в прихожей по-прежнему горит свет. Шляпы и пальто Рэндала на вешалке не было. Хоппи поняла, что он не возвращался, и попыталась представить себе, как Рэндал в одиночестве бродит по улицам и каким несчастным чувствует себя.
«Почему он не захотел обратиться в полицию? — думала она. — Они сумели бы найти Сореллу гораздо быстрее».
И в то же время Хоппи понимала: самостоятельный поиск Сореллы стал для Рэндала своего рода крестовым походом, концом паломничества, о котором он только что говорил ей так красочно и с таким сильным и пылким чувством, которого Хоппи никогда в нем не предполагала.
И Хоппи поняла, что ей пора вернуться домой. Сейчас она больше ничем не может помочь Рэндалу. Он должен пережить то, что происходит, сам, должен справиться один, без посторонней помощи. Чувствуя себя постаревшей, усталой и беспомощной, Хоппи надела теплое пальто, на голову — платок, вышла из квартиры и отправилась к себе домой.
На следующее утро в половине девятого она уже была у Рэндала. Это было раньше, чем она обычно приходила на работу, но Хоппи всю ночь не могла заснуть и знала, что единственным спасением от мучившей ее тревоги может быть встреча с Рэндалом и его рассказ обо всем, что произошло с ним ночью.
Войдя в квартиру, Хоппи увидела Нортона, несущего в сторону чулана, где стирали белье, заляпанные грязью брюки.
— Мистер Грэй проснулся? — поинтересовалась Хоппи.
— Проснулся, мисс? — воскликнул дворецкий. — Да он вообще не ложился! Мистер Грэй вернулся в шесть утра. Ему пришлось меня разбудить, потому что он вышел из дома без ключа. И в хорошем же он явился виде, доложу вам! Поглядите только на его брюки!
— Что же он такое делал? — удивилась Хоппи.
— А вот это и мне хотелось бы знать! — воскликнул Нортон. — Мистер Грэй промок до нитки. Даже обувь вымокла так, словно он в Темзе купался. Настоящее сумасшествие — так я бы назвал это, если бы меня спросили.
Хоппи не стала ждать, что еще скажет Нортон, она направилась в столовую. Рэндал завтракал, положив перед собой газету. На нем был бордовый халат из плотного шелка с манжетами и отворотами синего цвета. На кармане были вышиты инициалы Рэндала. Когда-то, купив этот халат, он объявил Хоппи, что тот является непременным предметом в гардеробе успешного драматурга.
Но сегодня утром халат смотрелся на Рэндале довольно нелепо. Вид у Рэндала был ужасный: под глазами обозначились темные круги, он осунулся и побледнел, но в то же время он казался более собранным и подтянутым, чем обычно, словно годы жизни в богатстве и довольстве вдруг за одну ночь исчезли.
— Доброе утро, Хоппи, — улыбнулся Рэндал. — Хотите кофе?
— Нет, спасибо, — ответила Хоппи. — Где вы были?
— Я так и думал, что вы зададите мне этот вопрос, — сказал Рэндал. — Но я не знаю, что ответить.
— Но вы должны знать, — произнесла Хоппи.
— Я был во множестве мест: на набережной, на Шафтсбери-авеню, в соборе Святого Павла, у здания парламента… Не думаю, что вы бы хотели услышать мой рассказ о таких местах. Я прошел вчера ночью много миль, Хоппи, и размышлял. И это пошло мне на пользу.
— Вы знаете, где искать Сореллу? — с присущей ей прямотой спросила Хоппи.
— Да, думаю, да.
— И где же? — нетерпеливо воскликнула Хоппи.
— Точного места я пока не знаю. Надо подождать, пока откроется офис конторы Кука. Думаю, они сумеют мне помочь. А если не сумеют они, я обойду все туристические агентства Лондона.
— Вы думаете, что Сорелла отправилась за границу? — спросила Хоппи.
— Уверен, что нет. Это единственное, в чем я уверен. Сорелла говорила мне, что хотела бы получше узнать Англию, так что я уверен, что она в Англии. Прошлой ночью, бродя по городу, я попытался вспомнить все, что она мне говорила, и понял две вещи. Во-первых, когда мы говорили о пьесе, Сорелла сказала как-то, что на месте моей героини Марлен она захотела бы убежать от всего, что узнала. И нам известно, что именно таким и было вчера намерение Сореллы — убежать. Она думала, что, оставшись, навредит мне, и поэтому решила уйти. Она бы не осталась в Лондоне, поэтому искать ее здесь бесполезно. Так что остается практически вся территория Британских островов; но я припомнил, что как-то Сорелла рассказала мне, что однажды гостила со своим отцом в английской деревне. Они жили в маленькой гостинице в Йоркшире, и Сорелла была там так счастлива, как никогда в жизни. Она вставала пораньше, шла к болотам, лежала там в вереске и слушала пение птиц. Там она не чувствовала себя одинокой, и ей казалось, что в эти минуты она ближе к Богу. А теперь подумайте, Хоппи, вчера Сорелла ушла из этого дома. Не думаю, что она была рада его покинуть. По крайней мере, мне хочется в это верить. И вот перед ней лежит целый мир, выбрать есть из чего. Но, поскольку она чувствует себя несчастной, я думаю, она выберет то место, где когда-то узнала, что такое счастье, место, где она не чувствовала себя одинокой, потому что была ближе к Богу.
