Ольга Крючкова - Яблоко Купидона (сборник)
Но Полина хотела именно его – Сергея Львовича Завьялова! И ни никого более.
* * *Аглая Дмитриевна пила чай с домашней выпечкой и раскладывала карты: гадала на племянника.
– Так, что на сердце у него? – женщина сняла карту. – Казенный дом… Хм… Не тюрьма ли? По горячности своей не натворил ди чего? Под сердцем таит… – она вытащила карту из-под червонного короля, то есть Сергея Львовича, – даму, причем трефовую. А дама треф, как известно, женщина роковая. Ох, матерь Божья! Чего он там делает только в этом Митрофаново?!
Аглая Дмитриевна, как женщина пожилая, а ей уже минуло шестьдесят пять лет, верила в карты и предсказания судьбы. Вот и сейчас она была весьма обеспокоена. В сердцах она бросила даму треф на стол и перемешала разложенные сложным образом карты.
Вошел лакей:
– Барыня, к вам Полина Васильевна Вересова пожаловала. Велите пригласить.
Аглая Дмитриевна ощутила некоторый холодок в груди: уж оказии б не вышло, но, пересилив себя, велела:
– Зови, коли пожаловала. Чай не выгонишь благородную даму.
Полина буквально влетела в гостиную, словно разъяренная фурия.
– Доброго здоровья, Аглая Дмитриевна! – выпалила она, задыхаясь от волнения и от обиды.
– И вам, Полина Васильевна. Присаживайтесь, отведайте со мной чайку.
Полина замешкалась, но все же села за стол.
– Настасья! – хозяйка позвала горничную. – Налей чаю гостье.
Полина для приличия пригубила из чашки. Аглая Дмитриевна заметила, что руки у той трясутся – волнуется.
Неожиданно Полина расплакалась.
– Что мне делать, Аглая Дмитриевна? – вопрошала она, всхлипывая и вытирая глаза батистовым платочком.
– Беда, какая у тебя приключилась? – поинтересовалась хозяйка, не подавая вида, что догадывается о цели ее визита.
– Ой, беда! Сергей Львович… он… – Полина так и не смогла вымолвить, что племянник гостеприимной хозяйки от нее попросту сбежал, бросив в лесу, в охотничьем домике, и снова разразилась рыданиями.
– Попейте чайку, Полина Васильевна, полегчает…
«Разъяренная фурия» взглянула на хозяйку.
– Где он? Я хочу с ним поговорить!
– Это невозможно.
– Отчего же? Имею я право знать: на каком основании мужчина так бесчестно поступил со мной?
– Конечно, конечно… – примирительно согласилась Аглая Дмитриевна, понимая, что настоящие слезы еще впереди и настроилась на самое худшее, проклиная свою затею со сватовством. Жила она доселе и горя не знала: теперь расхлебывай!
Она подошла к горке, в которой хранилась посуда, приоткрыла стеклянную дверцу и вынула лист бумаги, свернутый пополам.
– Вот, Полина Васильевна. Это послание для вас оставил мой племянник. Прочтите.
Полина дрожащей рукой развернула лист и прочла:
«Полина!
Умоляю Вас, простите меня. Я вынужден скоропостижно уехать в полк, появились неотложные дела. Как только смогу, напишу вам письмо.
Прощайте, Сергей».
– Что это? – удивилась Полина. – И это вы называете письмом? Это же просто – отписка! Она ничего не объясняет, а напротив еще более запутывает! Почему ему срочно понадобилось в полк? Это ложь!!!
– Я не читала письма, – призналась Аглая Дмитриевна.
– Тогда прошу вас, прочтите, – Полина решительно протянула письмо.
Аглая Дмитриевна смутилась.
– Но оно предназначено для вас… Я не могу вдаваться в пикантные подробности ваших отношений и потом…
– Читайте, – решительно перебила Полина хозяйку, – уверяю вас, эта отписка лишена всяческих подробностей.
Аглая Дмитриевна прочла письмо и ощутила себя виноватой перед Полиной.
– Я право не знаю, что и сказать…
– Лучше скажите мне правду, Аглая Дмитриевна: куда отправился Сергей? У него есть женщина? Она молода и красива?
Глава 5
Полина вышла из поезда Москва-Владимир, огляделась и, завидев кучера, решительно направилась к коляске.
– Любезный, далеко ли до Митрофаново? – поинтересовалась она.
– Да, что вы, барыня, – рукой подать! Что-то зачастили гости в Митрофаново, вот и вчерась я господина военного подвозил. Заплатил он мне хорошо, до имения долетели, как на крыльях.
– Если долетишь также, не обижу. Да и скажи мне, любезный, где здесь можно остановиться на несколько дней?
Кучер откашлялся, он был явно удивлен.
– Так, вы, простите за излишнее любопытство, не в Митрофаново остановитесь?
– Нет. Я хотела бы остановиться поближе к имению, дабы ездить туда в гости время от времени.
– Так это можно на постоялом дворе снять комнату. Но…
– Что?
– Вы по всему видно, сударыня, привыкли к приличным апартаментам, а там, извиняюсь, – клопы.
– Фу! – Полина вздрогнула от отвращения. – И что же мне делать?
– Могу посоветовать расположиться у моей сестры. Она вдова, дети выросли и уехали в город на заработки, а дом у нее большой и добротный.
– А клопы?
– Что вы, барыня! Моя сестра женщина весьма аккуратная.
– Что ж, тогда поезжай прямо к ней. Да, а от ее дома до Митрофаново далеко?
– Да верста, не более. У сестры есть дрожки, старые правда, но ехать можно. А вы лошадьми править умеете?
– Конечно, я часто по своим землям перемещаюсь в коляске, запряженной отменным рысаком, причем без кучера, – пояснила Полина. – Трогай!
* * *После бурной встречи старых друзей, сытного ужина Сергей Львович, наконец, почувствовал неописуемое блаженство.
Его армейский друг, Александр Серафимович Соболев, и его очаровательная супруга Анна Петровна всячески хлопотали около гостя, дабы доставить ему удовольствие.
Александр Серафимович был женат уже три года и времени даром не терял: усадьбу оглашали детские крики. Младшему сыну не исполнилось еще и года, старшей девочке – минуло два.
В первый же день своего пребывания в Митрофаново Сергей Львович наряду со спокойствием и блаженством ощутил некую тоску по семейному очагу, понимая, что тетушка в принципе права. И даже простил Аглая Дмитриевну за упорство устроить его судьбу. Невольно нахлынули воспоминания о Полине: у майора потянуло внизу живота. Он невольно вспомнил, как женщина стонала от удовольствия, отдаваясь ему с безумной страстью…
– Сергей Львович, а не выкурить ли нам по сигаре?! – предложил хозяин.
– С удовольствием.
Мужчины уединились в кабинете, некогда принадлежавшем отцу Анны Петровны. Помещение было просторным, со множеством книжных шкафов, кожаным диваном огромных размеров, двумя такими же креслами напротив камина и дивным дубовым столом, за которым, видимо, покойный барин предавался бумажным делам.
– Да, ваш покойный тесть, умел обустроиться, – заметил гость.
– Петр Алексеевич был человеком умнейшим и редким хозяйственником. Дела в имении при его жизни шли отменно, правда, чего греха таить, и сейчас – недурно.
