Патриция Поттер - Шотландец в Америке
Дрю вздохнул, и Габриэль прониклась к нему сочувствием, но вслух сказала:
— Что ж, пора идти.
Дрю заплатил и поднял один из тяжелых мешков.
— А ты пока иди в фуражный магазин и закажи овес для лошадей, — приказал он. — Ступай же.
Время для споров было неподходящее, во всяком случае не в присутствии хозяина, но она направилась к двери со смешанными чувствами в душе. Дрю может быть галантным, но иногда у него появляется этот неприятный, повелительный тон.
Габриэль прижала к груди сверток и пошла к фургону. Там она сунула сверток под козлы и направилась в фуражный магазин. Проходя по дороге мимо нескольких салунов, она низко надвинула на лоб шляпу Хэнка, Все салуны внешне одинаковы, но когда Габриэль миновала третий, дорогу ей загородили несколько мужчин, и среди них были те два фермера.
— Маловат еще для погонщика, а? — спросил один из них.
— Ну, кружку пива, может, и удержит, как думаешь?
— Да где ему! Зато он может купить пивка для нас за то, что он и ему подобные топчут нашу землю и мутят нашу воду.
— Как насчет пива, малец? Тот, другой, сказал, что у вас в достатке наличных…
Привлеченные громкими голосами, из других салунов высыпали на улицу посетители. Тревога охватила Габриэль. Ворчанье становилось все громче. Она слыхала, что канзасские фермеры враждебно относятся к техасским скотоводам. По слухам, они даже повесили нескольких молодых парней. Девушка затравленно оглянулась — и увидела его. Высокий человек стоял чуть подальше от толпы и внимательно прислушивался. Высокий человек в шляпе с серебристой лентой. Габриэль сжала кулаки, но не позволила себе слишком долго смотреть на него. Ей очень хотелось оглянуться, не подошел ли Дрю, но и к нему она не хотела привлекать ничье внимание.
Кто-то из фермеров толкнул ее в бок.
— Ты по-английски понимаешь, парень? Или тоже иностранец, как тот, другой?
Габриэль снова посмотрела на высокого, стараясь запомнить его лицо поточнее. Да, худое, с впалыми щеками, глаза маленькие и хищные, как у стервятника.
— Да ты немой, что ли? — спросил другой фермер.
— Наверное, он дурак, если носит на себе в такую жару столько одежки, — засмеялся третий.
Габриэль пыталась протолкаться через толпу, изнывая от непритворного страха. Если забияки возьмутся за нее всерьез, они скоро обнаружат, что она не та, за кого себя выдает.
Высокий подошел поближе, и толпа расступилась перед ним, как Красное море перед Моисеем.
— Ты ведь идешь со стадами Кингсли? — спросил высокий.
Девушка кивнула.
— У вас, как я слышал, случилась неприятность. Говорят, самого Кингсли убили.
Он никак не мог этого слышать. Мог только предположить — и то лишь в том случае, если сам стрелял в Керби и теперь хотел удостовериться, что тот мертв.
Габриэль снова покосилась на серебристую ленту. И во все глаза уставилась на человека, который убил ее отца и хотел убить ее. Голова у нее закружилась, перед глазами поплыли красные пятна. Она отчаянно пыталась воззвать к собственному рассудку, зная, что от ее спокойствия сейчас зависит несколько жизней — в том числе и ее собственная.
Ах, если бы сейчас при ней был папин кольт!
Помимо воли девушка отметила, как естественно прильнул к бедру высокого револьвер в кобуре. Никто здесь не может с ним справиться, даже Дрю… особенно если учесть, что свое оружие он оставил в фургоне. И нигде поблизости не видно конторы шерифа.
А высокий все еще ожидал ответа.
— Какой-то трус стрелял в хозяина из засады и убил наповал, — ответила Габриэль. — Теперь стадо ведет племянник.
Взгляд высокого стал еще холоднее, и он внимательно вгляделся в нее. На миг девушка испугалась, что сболтнула лишнее, и, засунув руки в карманы, изо всех сил сжала кулаки. Только так она могла удержаться от того, чтобы не кинуться на этого человека… и в душе изнывала от ярости и сожаления. Фермеры почтительно отошли от высокого. Он был явно меткий и скорый на руку стрелок — и не скрывал этого. Одна Габриэль не шелохнулась. Она не хотела уступать дорогу убийце. Все же… если она будет упрямо оставаться на месте, то Дрю, чего доброго, придет ей на выручку. И так странно, что он еще не появился. Наверное, опять разговорился с лавочником. И Габриэль заставила себя отвернуться от человека с серебристой лентой на шляпе, мысленно поклявшись, что не расскажет Дрю об этой встрече. Во всяком случае, не теперь. Через несколько дней.
Ноги у нее были как деревянные, когда наконец она сдвинулась с места и направилась к фуражной лавке. Ей больше никто не мешал из толпы, как бы сжавшейся под холодным взглядом стрелка. Этот взгляд по-прежнему буравил ей спину.
Наконец она подошла к лавке и, поздоровавшись с продавцом, подала ему список. Как и тот, первый, лавочник спросил, есть ли деньги. Она кивнула.
— Мой напарник сейчас загружает в фургон провизию. Он придет с деньгами с минуты на минуту.
В отличие от первого лавочника, этот не скупился на улыбки.
— Сдается, ты еще молод, чтобы работать погонщиком, а?
Вообще-то Габриэль могла бы разыграть сейчас роль заносчивого, вздорного юнца, оскорбленного этим предположением до глубины души… но лавочник спросил совершенно беззлобно, а ей предстояла сейчас более важная задача, чем играть глупые роли.
— У вас в городе есть шериф?
— Не-а. Последнего шерифа застрелил какой-то пьяный ковбой, поэтому вас, техасцев, сейчас здесь не жалуют.
— Я уже с этим столкнулся, — угрюмо ответила Габриэль. — Я видел только что на улице человека со злым лицом — по-моему, он настоящий бандит. И револьвер носит в расстегнутой кобуре, словно готов сразу пустить его в ход.
Продавец пожал плечами:
— В таких городках всегда полно картежников, ковбоев и убийц.
— У этого шляпа с серебристой лентой.
— А, ты, наверное, видел Киллиана. О нем идет очень дурная слава. Вот уже несколько дней он здесь околачивается. Никто не знает, что ему понадобилось. Ты держись подальше от него, слышишь? Он плохой человек.
Габриэль узнала все, что хотела. В городе нет шерифа, зато теперь ей известно имя убийцы: Киллиан. Как только они вернутся в Техас, надо будет сразу сообщить об этом слугам закона, и справедливость вступит в свои права. А пока она выиграла немного времени. Втайне девушка злорадствовала: ведь теперь Киллиан считает, будто Керби убит.
И все равно ей было не по себе: ведь придется снова солгать Дрю. Нельзя рассказывать ему о Киллиане, Дрю храбр до безрассудства, да и Керби свойственно такое же безрассудное мужество. При всем своем восхищении этими людьми Габриэль поняла, что ни Дрю, ни Керби не по плечу единоборство с жестоким наемным убийцей. И она не допустит, чтобы они рисковали попусту. Да, Дрю не оценит ее стараний защитить его, особенно при помощи вранья — но она все еще чувствовала себя виноватой в смерти отца и не хотела, чтобы по ее вине погиб Дрю.
