Джо Гудмэн - Любовница бродяги
Ренни ответила не сразу. Она знала, о чем спрашивает Джаррет, и была не готова ответить ему в том же духе. Вместо этого она приподнялась, положила руки ему на грудь и посмотрела прямо в глаза.
— Прямо сейчас, — сказала она, — я делаю именно то, что хочу.
Когда она наклонилась вперед и поцеловала его в губы, Джаррет был рад, что это так.
— Ты проснулся, — сказала Ренни. Она говорила шепотом, не желая, чтобы приближался рассвет, — Означает ли это, что мы скоро трогаемся с места?
— Это означает, что я начинаю об этом думать. Ренни лениво потянулась и свернулась калачиком, как довольная кошка, уютно пристроив свою нижнюю часть как раз в районе его паха.
— Думай, сколько влезет. А я хочу спать.
— Ты ведь понимаешь, что на самом деле я тебе не верю. — Джаррет приподнял волосы на ее шее и уткнулся лицом. Ренни замурлыкала от удовольствия, и его губы задрожали, чувствуя вибрацию. Он улыбнулся, вдыхая ее запах, и мягко поцеловал.
— Ммм.
— Так, да?
— Мммммм.
Руки Джаррета скользнули по ее телу и через материю ночной рубашки обхватили ее груди. Большими пальцами он принялся массировать соски, стремясь заставить их отвердеть. Ренни повернулась и потерлась о него своей нижней частью.
— Так, да?
В ответ он шутливо укусил ее за шею.
— Есть некоторые вещи, которые я не могу от тебя скрыть.
Ренни повернулась в его объятиях.
— Ты собираешься не дать мне уснуть, да?
Пока она говорила, Джаррет уже успел задрать ее сорочку выше бедер.
— Я об этом говорил еще несколько часов назад, — напомнил он ей. — А ты не слушала.
— Значит, тебе очень повезло.
— Слава Богу. — Джаррет поцеловал ее в губы с какой-то захватывающей дух тщательностью. Ренни стянула вниз его панталоны и взяла его в руки. После нескольких попыток, сопровождаемых смехом, она сумела наконец направить его в себя, вобрав всю его полноту, и приспособиться к его ритму.
Желание переполняло их. Его губы двигались вместе с ее губами. Он чувствовал ее желание так, будто оно было чем-то вполне осязаемым, пробовал его на вкус, подобно сочным апельсинам или сладким спелым вишням. Аромат ее поцелуя напоминал запах ее волос и так же, как тот, возбуждал его не на уровне сознания, а ниже, где-то на уровне первобытных инстинктов.
Он был внутри нее и в то же время окружал ее со всех сторон. Она чувствовала его руки у себя на спине, его ноги прижимались к ее ногам. Губы касались ее шеи, плеч, грудей. Кожа Джаррета была горячей. Напряжение между их телами росло, воздух вокруг стал сухим и начал потрескивать. Она подумала, что они вот-вот воспламенятся, как римские свечи.
И это произошло.
Ренни лежала, прислушиваясь к дыханию Джаррета и своему собственному. И то, и другое было замедленным и звучало в унисон. Она приложила руку к груди, как будто громко стучащее сердце можно было успокоить прикосновением. Затем она взглянула на Джаррета. Он смотрел на нее, черные зрачки его глаз, расширившиеся после их слияния, постепенно сокращались. Слабая улыбка появилась на лице Ренни.
— Боже мой… — прошептала она.
Он кивнул, изумленный сверх меры. Ничего подобного тому, что он только что пережил с Ренни, Джаррет никогда раньше не испытывал. Сильнейшее наслаждение тесно прижало его к ней, вогнало внутрь ее тела.
— Я не сделал тебе больно, нет? Ренни покачала головой.
— Нет… вовсе нет.
Она дотронулась до его плеча чуть выше звездочки шрама.
— Кажется, я тебя покусала, — сказала она, одновременно удивленная и смущенная.
Джаррет поднял брови, затем повернул голову, чтобы бросить взгляд на свое плечо. На нем действительно виднелись слабые отпечатки зубов.
— Будь я проклят! — сказал Джаррет. Он повернулся, и улыбка постепенно преобразила его лицо. — Ты и в самом деле настойчива.
Глава 11
Теперь их совместное путешествие стало совсем другим. Хотя Джаррет по-прежнему твердо придерживался своего обещания не делать Ренни поблажек, его распоряжения все же стали носить характер скорее просьбы, чем приказа. Репин часто ехала рядом с ним и уже больше не поджидала с ужасом случайного вопроса. Поездка стала их общим делом, и память о ней тоже становилась их совместным воспоминанием.
Они ехали по обеим сторонам узкого, бурного потока, а вьючная лошадь следовала за Джарретом. В ушах стояло ровное и приятное бормотание ледяной воды, нарушаемое только хрустом снега под копытами лошадей. Ветра почти не ощущалось. Воздух был сухим и ужасно холодным, солнце ярко светило, но очень слабо грело. К тому моменту когда Джаррет решил остановиться, чтобы поесть, Ренни чувствовала себя так, будто без остановки едет на лошади уже несколько дней.
Они нашли убежище в затененной штольне заброшенного рудника. Сосульки хрустальной бахромой свисали у входа. Ренни нагнула голову, чтобы на них не наткнуться, но Джаррет их просто обломал.
— Но они были такие красивые, — сказала Ренни. Джаррет посмотрел на нее так, словно она сошла с ума.
— Если бы одна из них вонзилась тебе в спину, ты стала бы относиться к ним по-другому.
— Хорошо, я буду об этом помнить, — сказала Ренни, содрогнувшись от представленной картины. Она огляделась, топая ногами, чтобы согреться.
— Здесь нигде нет медведей?
Джаррет размотал со своей шеи длинный шерстяной шарф и, использовав его как лассо, поймал ее. Держа оба конца, он подтянул Ренни к себе.
— Откуда мне знать? Так же, как и ты, я вижу это место впервые.
Она широко раскрыла глаза.
— Может, ты… ну… немного осмотришься кругом? Он запечатлел на ее губах неспешный поцелуй, затем, подняв голову, звонко чмокнул в покрасневший кончик носа и прижался лбом к ее лицу.
— Ты тут поищешь медведей, а я добуду дров для костра. Он оставил свой шарф у нее на плечах и исчез по направлению к выходу.
Ренни долго смотрела ему вслед. Тепло его поцелуя все еще чувствовалось на губах. Она дотронулась до своего рта и, пощупав его, поняла, что улыбается.
— Спасибо большое, я просто останусь там, где стою. Их трапеза состояла из жаркого из кролика и горячего кофе. Ренни последовала совету Джаррета, сохранив остатки моркови и картошки. На обед ожидались бобы и вяленое мясо. Ренни дочиста выскребла свою тарелку.
— Может быть, у нас сегодня вечером будет медвежатина, — сказала она. — Это хоть скрасит надоевшие бобы.
Глаза Джаррета, склонившегося над кружкой кофе, засмеялись.
— Ты собираешься убить медведя?
— Я думаю, это можешь сделать ты.
— А ты знаешь, где он находится?
Ома указала в темноту штольни, туда, где горная выработка делала поворот.
— В берлоге.
— Ну, тогда вряд ли справедливо его будить, — подыграл ей Джаррет. — Мы не станем беспокоить спящих медведей.
