Дебора Мартин - Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)
Гаррет изображал полнейшее равнодушие, ожидая ответа короля.
После паузы Карл снисходительно пожал плечами:
– Ну хорошо. Полагаю, никакого вреда не будет, если ты попробуешь.
Гаррет почувствовал, как радостно затрепетало сердце у него в груди.
– Благодарю вас, ваше величество, – тихо сказал он и низко поклонился.
Король вызвал своего камергера и отдал приказание отвезти Гаррета в Тауэр на свидание с узником. Всю Дорогу Гаррет сосредоточенно думал о предстоящем разговоре с сэром Генри. Когда они подъехали к мрачным башням Тауэра, Гаррет неожиданно похолодел от страха.
Шагая по длинным и узким коридорам, он слышал вой и рев диких животных, доносившиеся откуда-то издалека. Часть Тауэра все еще была отведена диким зверям – медведям, львам и самым разнообразным экзотическим животным, привезенным из многочисленных колоний Англии. Эти звуки приводили Гаррета в уныние. Он никогда не допустит, чтобы его цыганская принцесса оказалась в этом месте. Никогда!
Наконец они подошли к камере, где содержался сэр Генри. Тюремщик открыл дверь и впустил Гаррета. Войдя, он увидел узника, стоявшего спиной к нему и смотревшего на лучи солнца, отражавшиеся на поверхности Темзы. У него был изможденный вид.
Гаррет сделал знак сопровождавшим его людям, и они вышли из камеры, закрыв за собой дверь.
– Сэр Генри? – спросил Гаррет.
Человек обернулся, и Гаррет увидел перед собой глаза своей возлюбленной. Глаза сэра Генри удивительным образом напоминали глаза его дочери.
В их взгляде сейчас была та же враждебная настороженность, которую слишком хорошо знал Гаррет.
– Так, они прислали еще одного мучителя на мою голову, – проворчал сэр Генри. – По виду вы хороший молодой сильный солдат. Они решили, что пора испробовать на мне более сильные способы убеждения?
– Нет, – ответил Гаррет, в упор глядя на узника, стоявшего перед ним.
Сэр Генри становился все более раздраженным.
– Но, сэр, могу я хотя бы узнать имя моего мучителя?
Гаррет слегка замялся, а потом представился:
– Гаррет Лайон.
Сэр Генри наморщил лоб, пытаясь вспомнить, где он раньше слышал это имя.
– Граф Фолкем, – добавил Гаррет.
Сэр Генри пристально всмотрелся в лицо Гаррета.
– Племянник Питни, – проворчал он. – Я слышал о вас из сплетен моих тюремщиков. Вы тот самый, кто разделался с ним, так они говорят.
– Да.
– Правильно сделали. Я всегда ненавидел этого злодея.
Гаррет молчал.
– Вы отобрали мой дом, не так ли? – спросил сэр Генри с неприкрытым вызовом.
– С самого начала это был мой дом. Я его законный наследник. Этот дом нельзя было продавать вам.
Сэр Генри снисходительно пожал плечами:
– Возможно. Но мы думали, что вы умерли. Мертвые не владеют имениями. В любом случае это не имеет большого значения. Если каким-то чудом моя невиновность будет доказана, пожалуйте в свое имение. Я предпочитаю мой тихий домик здесь, в Лондоне. Фолкем-Хаус был радостью моей жены и дочери. – Лицо сэра Генри исказилось от боли. Он помолчал немного, затем медленно проговорил: – Он составил бы наследство моей дочери. Но после ее смерти я не вижу смысла бороться за него.
Гаррет подошел к старику и, взяв его за руку, отвел как можно дальше от двери и, посмотрев ему в глаза, произнес:
– Предположим, я пришел сказать вам, что ваша дочь не умерла.
Лицо сэра Генри оставалось бесстрастным, лишь на мгновение его глаза ярко вспыхнули, но тут же погасли.
– Это что, новый вид пытки, милорд? – сердясь, спросил он. – Терзать меня надеждой? Если так, то этого недостаточно. Я знаю, что Марианна умерла. Мне об этом сказали в первый же день моего ареста.
– Но сказали ли вам, как она умерла? Утопилась в Темзе? Теперь спросите себя: неужели Мина способна убить себя?
Сэр Генри хмыкнул и покачал головой:
– Знаю, знаю, я сам не мог в это поверить. Мина бы никогда… – Он вдруг замолчал и недоуменно посмотрел на Гаррета: – А как вы узнали второе имя моей дочери?
– Так ее называет Тамара, – ответил Гаррет. – Это производное от Люмины, второго имени вашей дочери. Его дала ей ваша жена, цыганка. Оно ей так подходит. Своими золотистыми волосами и нежной улыбкой она действительно похожа на свет.
Лицо сэра Генри стало мертвенно-бледным. Он, явно потрясенный, молча опустился на узкую жесткую кровать и закрыл глаза. Затем снова открыл их и недоверчиво посмотрел на Гаррета:
– Так… так моя дочь действительно жива?
– Да. Слух о том, что Мина утопилась, – это хитрость, придуманная сестрой вашей жены, которая помогла вашей дочери скрыться от королевской стражи и бежать из Лондона.
Сэр Генри долго молчал, потом пристально посмотрел на Гаррета и дрожащим голосом спросил:
– А как вы познакомились с Миной?
«Теперь предстоит самое трудное», – подумал Гаррет.
– Она вернулась в Лидгейт, и я арестовал ее, – холодно сказал он, намеренно не упоминая, что прошло много времени, прежде чем он узнал, кто она.
Сэр Генри закрыл лицо руками и с отчаянием в голосе прошептал:
– Значит, она тоже узница короля.
– Нет.
Сэр Генри резко поднял голову:
– Ее не посадили в Тауэр, как меня?
Теперь Гаррету пришлось заставить себя проявить жестокость и не выдать свои чувства.
– Пока еще нет. Король все еще думает, что она умерла. Поэтому ее жизнь и ее свобода – в моих руках. И в вашей власти вернуть ей и то и другое. Я устрою Мине побег во Францию, позабочусь, чтобы у нее было достаточно денег, если только вы расскажете мне правду о покушении на жизнь короля. Назовите мне ваших сообщников, и я отпущу вашу дочь на свободу.
Лицо сэра Генри исказилось от боли, и Гарретом невольно овладело чувство вины. Ему хотелось заверить этого несчастного человека, что он никогда и ничем не причинит зла Марианне, но в то же время он понимал, что это был его последний шанс узнать всю правду.
– Она… она не пострадала? – прерывающимся голосом спросил сэр Генри.
– Нет. У нее есть все, что ей нужно, и с ней обращаются с учтивостью, соответствующей ее происхождению.
Сэр Генри облегченно вздохнул.
– Она здорова, – прошептал он, успокаивая себя.
Гаррет подошел к нему ближе.
– С ней все будет хорошо, если вы скажете мне правду. Кто замыслил это покушение на жизнь короля? Кто приготовил яды? Мой дядя?
Сэр Генри с трудом встал на ноги и с вызовом посмотрел на Гаррета:
– Вы, милорд, подлый змей. Я немного знал вашего отца. Он в гробу бы перевернулся, увидев, как его сын использует такие гнусные приемы.
Эти слова задели Гаррета за живое, ибо он понимал, что старик прав. И как бы он ни оправдывал себя в собственных глазах, говоря, что не может защитить Мину, не узнав правды, он знал, что добивается признаний старика из эгоистических побуждений.
