Никола Корник - Шепот скандала
Она повернулась. И Дев и Фрейзер смотрели на нее, и на их лицах было выражение жалости.
— Вы не объяснили мне, — быстро перевела она разговор на другую тему, — что это было за сокровище.
— Ну, — лицо Дева немного прояснилось, — это оказалось не совсем то, о чем мы думали.
Джоанна покачала головой:
— Меня это совсем не удивляет. Еще одна неудачная шутка Дэвида?
— В каком-то смысле, — согласился Дев, несколько натянуто улыбаясь. — Сокровище — кусок мрамора. Наверное, Уэр нашел залежи мрамора в горах и собирался их разрабатывать. Хаган остался очень доволен перспективой. Он сказал, что этот мрамор очень высокого качества, такой добывают в Италии, и что это принесет ему целое состояние в Лондоне. — Дев потер подбородок. — Мы с Перчесом пытались убедить его, что он не прав, когда поступает таким образом, но владыка не позволит нам поколотить его как следует.
— Настоятель руководствуется здравым смыслом, — глубокомысленно изрек Фрейзер. — Вы собираетесь, наконец, принимать ванну, мистер Девлин?
— Я пойду, пожалуй, а вы занимайтесь своими делами, — улыбаясь, сказала Джоанна. Потом посмотрела на ванну. — По крайней мере, у вас теперь есть ванна Лотти, и вы можете позволить себе некоторую роскошь, хотя она и предала всех нас.
— Мне очень жаль, — произнес Дев. — Но она же ваша подруга.
— Мне кажется, Лотти всегда была крайне неосмотрительна, — созналась Джоанна.
— И крайне ветрена, — с горечью в голосе закончил Дев.
Джоанна вздрогнула. Она поняла, как мало на самом деле ее беспокоят события сегодняшнего дня. Отказ от Нины, потом потеря Алекса были такими значимыми для нее событиями, что подумать о вероломстве Лотти Каммингс у Джоанны просто не оставалось ни времени, ни сил.
Она подхватила Макса, который нежился в корзинке. Собачка, потревоженная таким обращением, подала голос.
— Пойду прогуляюсь до гавани, — заявила Джоанна. — Хочу найти капитана Перчеса и сделать несколько распоряжений.
Она вышла во двор. Ей было необыкновенно легко на душе оттого, что лед ушел и теперь они смогут скоро вернуться в Англию. Она больше не могла оставаться в Беллсунде, находясь так близко от дочери Дэвида и понимая, что Нина всегда будет недосягаема для нее.
Что касается Алекса, подумала Джоанна, то она постарается не доставлять ему никаких хлопот. Она зафрахтовала «Морскую ведьму» на обратную поездку домой, но решила, что не поплывет на ней. Вместе этого она отправится с Хэллоузом на «Рейзине». Конечно, будет не очень удобно плыть на одном корабле с Лотти и Джоном Хаганом, но ей все равно. Она не чувствовала сейчас ничего, кроме всеобъемлющего страдания, что она навсегда потеряла Алекса. Она отдаст Оуэну Перчесу последние деньги, чтобы он отвез Алекса туда, куда он захочет.
Именно она подарит ему свободу и возможность отправиться туда, куда он выберет. Возможно, это не ахти какая компенсация за то предательство, которое она совершила по отношению к нему, но это единственное, что она может для него сделать.
Джоанна вышла из широких монастырских ворот и встала на крутом обрыве, нависающем над Беллсундским заливом. Стоял мягкий летний день, такой же, как тот, когда они приплыли на Шпицберген. Легкий южный ветерок трепал ее волосы и развевал юбки. Солнце светило ей в спину, и она ощущала его тепло. Небо было чистым, ярко-синего цвета, и горы на его фоне казались вырезанными из бумаги, настолько четкими были их контуры. А от ослепительно-белого сверкающего снега было больно глазам.
Она возвращается домой, подумала Джоанна. Пора сказать Шпицбергену «до свидания». Джоанна посмотрела вниз на корабли, которые стояли на якоре во фьорде. Она возвращается назад, в Лондон, к той жизни, которую вела раньше. Странно, что ничего в конце концов не изменилось. Она и Меррин будут жить по-прежнему. Джоанна будет разрабатывать домашние интерьеры и принимать участие в светской жизни. Теперь она леди Грант, а не леди Джоанна Уэр, но это ничего не изменит, потому что Алекс будет в Индии, или на Амазонке, или даже в Самарканде. Ей придется попросить у Меррин атлас или даже купить глобус, чтобы знать, где это все находится. А может быть, она и не станет этого делать, потому что, если она начнет следить за передвижениями Алекса по глобусу, это будет напоминать ей о том, как он далеко от нее.
Джоанна услышала шаги и резко обернулась, сердце забилось с надеждой, но почти остановилось секундой позже, когда она увидела, что это был не Алекс, а Оуэн Перчес. Он подошел к ней, и некоторое время они стояли молча.
— Вы собираетесь сбежать, да? — спросил Перчес. — Вы хотите плыть с Хэллоузом на «Рейзине»?
Джоанна покачала головой.
— Я не собираюсь убегать, — возразила она. — Я возвращаюсь домой.
— Поезжайте со мной, — предложил Перчес. Джоанна с удивлением взглянула на него, а он продолжал: — Мы поплывем на «Морской ведьме» куда захотим. В любой уголок мира.
Джоанна заглянула в его глаза и ужаснулась от того, что она там увидела.
— Оуэн… — начала она, но Перчес покачал головой: — Не говорите ничего. Пока. — Он повернулся к ней вполоборота и стоял, вглядываясь в даль. — Никогда не думал, что смогу сделать это, — произнес он. — Никогда не думал, что смогу обмануть друга, убежав с его женой. — Перчес вздохнул и посмотрел на нее. — Но вы слишком хороши для него, Джоанна. Алекс не достоин вас, и это буквально сводит меня с ума. — Перчес хрипло рассмеялся. — Это звучит банально, но это правда.
— Нет, — сказала Джоанна, — это не банально. Оуэн, если бы вы знали… — Она пыталась найти нужные слова. — Оуэн, — продолжила леди Грант, — вы, именно вы сказали мне тогда, что Алекс — хороший человек, и были правы. — Она вздохнула. — Я не лучше Алекса. Мы с ним просто не поняли друг друга. Произошло нечто, и теперь ничего нельзя исправить, вот почему я уезжаю.
Оуэн покачал головой. Его глаза сверкали ярко-синим огнем, цвета летнего моря. Он был так красив, что Джоанна с сожалением подумала о том, сколько женщин отдали бы все на свете, чтобы только оказаться на ее месте. Но она не могла принять его предложение, потому что любила Алекса. Она не станет усугублять свое предательство еще одним неоправданным поступком.
Джоанна мягко отстранилась от Перчеса и увидела, что он невесело улыбается, понимая, что она собирается отвергнуть его предложение.
— Тысяча чертей! — воскликнул Перчес, немного помолчав, и в его голосе звучала искренняя глубокая горечь. — Впервые в жизни женщина гонит меня прочь, и это единственный случай, когда это имеет для меня значение.
Он поднял руку в прощальном жесте и ушел; гравий хрустел под его ногами.
