Вирджиния Хенли - Дурная слава
– Если вы можете остаться, Рикард, то я прикажу приготовить вашу прежнюю комнату.
Рикард взял Кэтрин за руку и втянул ее в комнату.
– Уверяю вас, леди, если бы я мог остаться, то сделал бы это с огромным удовольствием. Но я должен сопровождать короля, который на полной скорости мчится в Лондон. – Рикард поцеловал руку Кэтрин, затем подошел к Джори и поднес ее пальцы к своим губам. – Аи revoir. К моему глубочайшему сожалению, я должен ехать. Кэтрин, поручаю вам всемерно заботиться о преданной жене моего отца.
Джори догадалась, что этой паре хотелось бы несколько минут поговорить наедине.
– Кэтрин, отправляйтесь вместе с Рикардом к Берку и распорядитесь, чтобы нашему рыцарю подали лучшего уорикского эля. Ему надо утолить жажду.
Оставшись одна, Джори прошептала:
– Гай, пожалуйста, не убивай Роберта Брюса. В этом нет нужды. Мое сердце принадлежит тебе одному.
– У вас для меня новости? – Роберт Брюс спустился по ступеням замка Дуглас.
Уорик не сводил глаз с приближающего к нему мужчины. Его поразил контраст между этим двадцатитрехлетним кельтским воином и его ровесником – жалким подобием короля, который сейчас правил Англией. Брюс отличался особенной шириной плеч. Все его тело состояло из сухожилий и рельефных мускулов. «О Господи, Джори, ты умеешь выбрать мужчину!»
В ушах Гая де Бошана словно бы зазвучал голос Линкса де Варенна: «Брюс, граф Каррик, законный король Шотландии». Сейчас, глядя на приближающегося кельта, Уорик инстинктивно понял, что в этих словах кроется истина. «Лишь один удар кинжала отделяет этого человека от его предназначения».
– Эдуард Плантагенет умер, – сообщил Уорик, отмечая, как вспыхнули глаза Брюса. Однако, кроме честолюбивого удовлетворения, там отразилось и искреннее сожаление.
– Да, Уорик, такого воина мы уже не увидим.
– Печально, но это правда.
– Вы близкий друг Линкса де Варенна?
– Мы больше, чем друзья. Леди Марджори теперь графиня Уорик.
Роберт Брюс был явно удивлен.
– Повезло вам, Уорик. Я завидую. – Его губы изогнулись в усмешке. – Я боготворил Джори. Она – самая благородная женщина, каких я когда-либо встречал. Это она предложила мне жениться на Элизабет де Бург, дочери графа Ольстера. А это был верный путь получить его поддержку в моей борьбе за трон.
Слушая эти признания, Уорик постепенно осознавал, что между Джори и Брюсом никогда не было настоящей любви. Главную роль в его жизни играло честолюбие. Истинной и единственной любовью Брюса была Шотландия. «Он понятия не имеет, что оставил Джори беременной. Она ему не сказала, потому что хотела, чтобы он исполнил свое предназначение. Вот насколько она бескорыстна!»
Гая терзали противоречивые чувства. Он явился, чтобы убить Роберта Брюса, однако инстинкт говорил ему, что Джори никогда не простит поступка, который она расценит как акт предательства.
«Тебе был послан редчайший, повторный шанс на счастье. Не упусти его, Уорик!»
– Я подчинился приказу Эдуарда Плантагенета и с оружием выступил в поход на Шотландию, – напрямик заявил Гай. – Если мы сможем достичь понимания, я клянусь увести своих людей домой в Англию и никогда не возвращаться. – Гай де Бошан рассчитывал, что Роберт Брюс будет, как всегда, следовать своей выгоде.
– Понимания? В чем?
– Марджори принадлежит мне, Шотландия – тебе.
– Договорились. – Мужчины обменялись рукопожатием. На лице Роберта Брюса расплывалась довольная усмешка. – Кости мертвого отца страшат меня больше, чем его живой сын.
– Только что вернулся лорд Уорик, миледи. Джори медленно выдохнула воздух.
– Благодарю, Берк. Его рыцари с ним? – с тревогой спросила она.
Прошел месяц с тех пор, как Рикард де Бошан привез ей известие о смерти короля Эдуарда, и Джори казалось, что с тех самых пор она затаила дыхание, ожидая возвращения мужа.
– Да, миледи. Думаю, их терзает жажда. Мне следует поспешить в зал, иначе Мэг окажется там раньше меня.
Управляющий вышел, Джори хотела броситься следом, но внезапно смутилась, вспомнив о своей изменившейся внешности. Она носила ребенка уже восемь месяцев и в последние восемь недель уже не могла скрывать свою беременность под просторными струящимися одеждами. Живот выпирал вверх, и Джори, словно бы защищая дитя, часто обнимала его руками.
Вернувшись к себе, Джори надела бархатное платье глубокого янтарного оттенка с низким вырезом, открывавшим полную высокую грудь. Из украшений она выбрала черную ониксовую брошь в форме любимой собаки Гая – волкодава Брута. Кэтрин расчесала ей волосы, скрепила их у виска заколкой из черного янтаря.
На лестнице раздались шаги. Джори облизала вдруг пересохшие губы, а Кэтрин поспешно отступила в дальний угол. Дверь распахнулась, и в проеме появился Уорик. Он казался выше, смуглее и значительно мощнее, чем прежде. Джори с усилием сглотнула. «Он видит только мой живот».
– Сделайте мне честь, миледи, поужинайте со мной.
Она смогла лишь молча кивнуть.
Уорик провел рукой по небритому подбородку.
– Я зайду за тобой через полчаса, cheri.
Он повернулся и вышел, и только тут Джори вспомнила, что надо дышать. Она подошла к окну и удивилась, что уже наступил вечер. Во дворе двигались люди с факелами, разгружая оружие и походные палатки. Джори немного успокоилась: они явно не собирались тут же возвращаться в Шотландию. «Неужели мой муж совершил то, что хотел?»
Кэтрин убирала в шкаф платье, которое сняла графиня, и весело болтала, а Джори была занята мыслями о том, что ей не следует поминать имени Брюса, даже взглядом нельзя спросить мужа о его судьбе. На лестнице послышался шум. Джори резко выдохнула воздух.
В дверях появился граф и галантно протянул руку жене.
– Вы готовы, леди Уорик?
– Да, милорд. – Джори чувствовала, как напряженно и неуверенно звучит ее голос.
Спускаясь в столовую, Гай обнял жену за талию.
– Ты цветешь, как майская роза. Надеюсь, ты хорошо себя чувствовала это время?
– Да. Не могу пожаловаться.
Она бросила взгляд на стол, сервированный на две персоны. Тут же стояли Мэг и Берк, готовые прислуживать за обедом. Джори вдруг стало холодно. Она протянула руки к камину, чтобы согреться, а Гай подошел к маленькому столику с вином и бокалами.
– Где эль, который я принес из пивоварни?
– Он еще на кухне, лорд Уорик. Я сбегаю и принесу.
– Не нужно. Я сам схожу. У меня в глотке настоящая арабская пустыня. К тому же миледи, насколько я знаю, предпочитает вину эль.
Минуты до его возвращения с кувшином эля показались Джори бесконечностью. Она опустила ресницы, пытаясь скрыть охватившее ее беспокойство и нетерпение. Гай налил в кубок эля и протянул жене. Потом наполнил бокал для себя и, подняв его вверх, провозгласил:
