Саманта Харт - Любовная отрава
Эван неловко повернулся в кресле к своей жене, которая полулежала в постели. Взяв ее за руку, он вздохнул:
— Предполагаю, что Люсиль Эбей заметила, что могилу ее дочери разрывали. Она поняла, что это сделал твой отец и что он заметил следы насилия на трупе. К тому времени она уже помутилась рассудком, зная, что дочь ее умерла из-за ее собственного невежества. Так что, видимо, она решила свалить вину на кого-то другого, и твой отец оказался вполне подходящим для этого человеком.
Отложив листки в сторону, Кэролин откинулась на подушки.
— Я так устала, — призналась она.
Сайлес кивком головы подал присутствующим знак расходиться и оставить Кэролин и Эвана наедине. Сам он тоже последовал за ними, бормоча что-то себе под нос.
Эннети неподвижно стояла у окна. Когда все, кроме Элен и ее отца, ушли, Эннети повернулась. Тут ее глаза встретились с глазами Элен, и женщина вздрогнула.
— Так тебе все эти годы было известно, что мой брат жив, — укоризненно прошептала она. — Ты знала, Эннети, и не сказала ни слова!
Энни опустила голову.
— Я была готова все сделать для Джона. Он не мог открыться — ведь он принимал участие во вскрытиях, которые проводил Орион Адамс. Я была готова навсегда сохранить его секрет в тайне. И я не единственная, кто виновен в том, что участвовал в оргиях. Но даже если бы это было и так, никто ничего не сумел бы доказать. Джон был нашим повелителем. А над ним стояла Óна Раби. Если кого и стоило повесить, так это их.
— Но они оба погибли, — прошептала Кэролин.
— Пожалуйста, оставь мой дом, — тихо проговорила Элен.
Руки Эннети сжались в кулаки. Неуверенными шагами она вышла из спальни, зная, что ей придется пройти через строй жителей Юдоксии, которые ждали внизу.
Чувствуя себя опустошенной, Кэролин закрыла глаза. Она слышала, как со стоном встал с кресла отец Элен, как он заковылял к двери… Она бы не выдержала его смущенного взгляда.
— Мой брат мог бы стать хирургом, — обращаясь скорее к себе, чем к остальным, сказала Элен.
— Все дело в морфии, Элен, и в том, что он не смог отказаться от пагубной привычки, — собираясь с силами, промолвила Кэролин. — Постарайся не осуждать его. Я же помню — у него было призвание к медицине. Если бы не Óна Раби, которая жаждала властвовать над всеми, и, возможно, если бы мой отец как-то раз не сказал ей чего-то весьма невинного, что она приняла в штыки, Джон мог бы стать великим человеком.
Мистер Раснер вышел из спальни. Задержавшись у двери, Элен проговорила:
— Надо же, он так долго был совсем близко. Если бы отец не оставил их с мамой… Если бы мама не умерла при родах…
Слегка приподнявшись, Кэролин спросила:
— Элен, что толку говорить такие грустные вещи?
— Знаешь, мне хочется убежать от всего этого стыда!
— Так давай! И помни: это не твой стыд! Ты же долгие годы хотела уехать отсюда — ты сама мне говорила. Живи для себя! Женщина способна на это, если у нее достанет смелости.
— Да, и если она упряма, горда и безрассудна, — усмехнулся Эван.
Элен бросила на Кэролин задумчивый, долгий взгляд, а потом… потом уголки ее рта приподнялись.
— Если вы не возражаете, я бы хотела посмотреть, как там отец.
— С ним все будет хорошо, — заверила ее Кэролин. — Спасибо тебе за гостеприимство.
Когда дверь за Элен захлопнулась, Кэролин устало откинулась на подушки:
— Я хочу вернуться в Филадельфию, как только нам станет лучше.
У Эвана был растерянный вид.
— Не могу понять, почему Сайлес приехал за нами. Ведь мы могли бы до сих пор сидеть на этом лугу, нюхая дым. Джозеф так и не добрался до деревни, бедняга. Подумать только, он хранил эти листки столько лет! — Эван поднял свои небесно-голубые глаза. — Как ты чувствуешь себя, моя драгоценнейшая и любимейшая женушка?
И вдруг Кэролин поняла, что в ее сердце и мыслях наконец-то поселился покой. Вздохнув, она взяла мужа за руку:
— Забирайся ко мне в постель, любовь моя. Я хочу согреть тебя. Я всем довольна.
— А я согрею тебя, — с небывалой нежностью глядя на женщину, проговорил Бурк. — Я готов лежать с тобой вот так целую вечность, а ты?
Кэролин улыбнулась:
— Знаешь, у меня такое чувство, что наступил рассвет. Вся моя жизнь проходила в сумерках, а с тех пор, как я вернулась в Тимберхилл, наступила вечная ночь. Но сегодня я чувствую себя обновленной. Я, кажется, впервые обрела надежду и счастье. Слава Господу, я не потеряла тебя, Эван, — прошептала она, обвивая шею мужа руками.
Бурк осторожно подвинулся к ней:
— Я люблю тебя, мое сокровище. Интересно, может ли раненый заниматься любовью со своей женой?
— Давай проверим, — лукаво улыбнулась Кэролин.
…А за окном сияло солнце, умывая деревья и поля своим золотистым светом. Все дышало тишиной и покоем. Горы вдали покрывались нежной весенней зеленью, от земли исходило благоухание — пахло весной и вечным весенним обновлением.
На ступеньках заднего крылечка сидела молодая служанка в оборванном платье. Ее обнимала сильная рука молодого темнокожего человека со смущенным взглядом.
В деревне мужчины собирались для того, чтобы выполнить неприятную обязанность — обыскать руины Тимберхилла. Священник Клур перевез свою жену и детей в небольшую заброшенную ферму, где он намеревался обосноваться. Нигде священник не был нужен больше, чем в деревне, из которой он должен был изгнать демона, имя которому — невежество.
А в спальне для гостей обычно пустынного и одинокого дома лежали мужчина и женщина, чьи сердца бились как одно. Из всех неприятностей, которые они оставили в прошлом, худшей была одна — пустота души, пустота сердец…
Кэролин обнимала мужа, наслаждаясь его теплыми, любящими прикосновениями. Тени прошлого ушли, оставив место свету. Воспоминания о несчастливом времени тоже отступали и меркли, давая дорогу обещаниям и надежде.
Ее сердце весело стучало, рассказывая о силе и смелости, об открывающемся перед нею мире и о бесконечной любви. С помощью любимого человека Кэролин познает полноту женственности и раскроется наконец как исцелительница, мать, любовница и жена.
