Виктория Холт - Дьявол верхом
– Как ты можешь быть такой безжалостной!
– Тогда почему бы тебе не обратиться к кому-нибудь другому?
– К кому? Ты в этом замешана. Ведь в письме сказано: "Одной из вас…"
– По-моему, идти следует тебе.
– Не могу! Мы с Робером собирались покататься верхом.
– Ну так отмени поездку.
– Под каким предлогом? Ему это покажется странным, и он захочет выяснить причину…
Я колебалась, льстя самой себе уверениями, что с этой деликатной миссией я справлюсь лучше Марго. В конце концов, я и вправду в этом замешана! Все это трудное время я была вместе с Марго. Меня терзала мысль, кто может быть автором записки. Мадам Гремон? Кто-нибудь из Шато-Сильвен, кому Мими и Бессель, возможно, рассказали о том, что знают, и кто, видя их удачу, решил также на этом заработать?
Когда я, наконец, сказала, что пойду, Марго обняла меня и воскликнула:
– Я всегда знала, что могу на тебя положиться, и что ты все уладишь.
– Послушай, – возразила я. – Ничего еще не улажено. Это только начало. Думаю, что тебе так или иначе придется рассказать все Роберу. Тогда шантажистам будет нечего требовать. А то ты вечно будешь бояться, что Мими и Бессель снова начнут угрожать тебе.
– О, Минель, но ты ведь пойдешь к ним и обо всем договоришься.
– С шантажистами возможен только один разговор: сказать им, чтобы они делали все, что хотят.
Марго покачала головой, в ее глазах застыл ужас. Я очень любила Марго, радовалась ее счастью с Робером и была довольна, что ей так ловко удалось привести в семью своего ребенка. Но ситуация сложилась не из легких, и пока она хранит такой секрет, о котором неизбежно знают и некоторые другие, опасность никуда не денется.
Меня удивляла легкость, с какой Марго умудрялась все перекладывать на мои плечи. Она всегда жила сегодняшним днем, что, возможно, было не так уж плохо, но создавало существенные проблемы на будущее.
Без пяти десять я подошла к "Кафе де Флер" и заказала кофе с пирожным. У меня не было никакого аппетита, но я опасалась, что хозяйка удивится, если я не сделаю обычный заказ, а мне хотелось, чтобы все выглядело, как всегда.
Увидев подходившего мужчину в темном парике, я испытала легкое потрясение. Это шантажист, подумала я. Не зря он следил за мной. Но незнакомец занял место поодаль и, казалось, даже не смотрел в мою сторону.
Ко мне направилась женщина, в которой я узнала Эмили, горничную мадам Гремон, молчаливую сестру болтливой Жанны. Я всегда испытывала недоверие к этим тонким губам и светлым глазам, всегда смотрящим в сторону.
– Мадемуазель удивлена? – спросила она с неприятной ухмылкой.
– Не особенно, – ответила я. – Что вы хотели сказать? Говорите поскорей и уходите.
– Я уйду, когда мне понадобится, мадемуазель. Не забывайте: сейчас не вы заказываете музыку. Дело не займет много времени. Теперь я знаю, что мать ребенка была не мадам ле Брен, а мадам де Грасвиль, в то время мадемуазель де Фонтен-Делиб, дочь знаменитого графа.
– Вы усердно потрудились, – ядовито заметила я. – Жаль, что не с более достойной целью.
– Это было несложно, – скромно отозвалась Эмили. – Мы все знали, что мадам Гремон некогда была близким другом графа де Фонтен-Делиба. Она очень этим гордилась. Он приезжал навещать ее. Мы считали, что мадам ле Брен – одна из любовниц графа, и что он отец ребенка. А когда Гастон отвозил письма мадам Гремон к мадам Легран – эти покинутые, хотя и не вполне забытые графом дамы поддерживают переписку, – Эмили противно хихикнула, – то увидел мадемуазель де Фонтен-Делиб, узнал, что она собирается замуж, и все стало на свои места. Гастону и Жанне нужны средства, чтобы начать семейную жизнь, а я бы хотела получить немного на старость. Короче, каждому из нас требуется по тысяче франков, и если мы их не получим, то я отправлюсь в замок и все расскажу мужу мадам.
– Вы бессовестная и злая женщина
– Кто в моем положении не стал бы бессовестным ради трех тысяч франков?
– И давно вы промышляете подобным образом?
– Такая удача случается не часто, мадемуазель. Мадам де Грасвиль слишком много болтала. Это наводило на размышления. Моя сестра слушала и все обсуждала с Гастоном. Если бы мадам была любовницей графа, мы бы ничего не осмелились требовать. Но тут другое дело. Нам ведь придется разговаривать не с графом, а с мсье де Грасвилем.
– Я позабочусь, чтобы мадам Гремон узнала, какие люди состоят у нее в услужении.
– Если мы получим деньги, то какая нам разница? Мадам Гремон пускай позаботится о себе. Сейчас плохие времена для таких, как она… и как вы. Вам следует быть с людьми поосторожнее. Принесите деньги завтра, и все будет хорошо.
– До следующего требования?
– Возможно, больше требований не будет.
– Это постоянное обещание шантажистов, которое они всегда нарушают.
Эмили пожала плечами.
– Пусть решает мадам. Ей придется иметь дело с мужем. Интересно, как он себя будет чувствовать, узнав, что воспитывает ублюдка собственной жены?
Если бы мы не сидели в кафе, я бы дала ей пощечину. Мне казалось, что человек в парике наблюдает за нами и старается подслушать разговор.
– Я передам ваше сообщение, – сказала я, вставая. – Но, пожалуйста, не забывайте, что шантаж – преступное деяние.
– Нам всем следует быть осторожными и помогать друг ДРУГУ. – усмехнулась Эмили.
Я пошла назад, ощущая на себе ее взгляд и взгляд человека в темном парике.
Добравшись до холма, я оглянулась. Незнакомец шел в сторону замка на некотором расстоянии от меня. Но моя голова была занята мыслями об Эмили, и для него в ней не оставалось места.
* * *
Мы втроем – я, Иветт и Марго – обсуждали угрозу Эмили.
Иветт и я придерживались одного мнения. Марго должна во всем признаться мужу. Если она не сделает этого и выполнит требование Эмили, то за ним последуют другие.
– Ты никогда не будешь иметь покоя, – сказала я. – Не будешь знать, в какой момент она явится с очередным требованием.
– Но я не могу сказать Роберу! – хныкала Марго. – Это все испортит.
– А что тебе остается делать? – осведомилась я.
– Не обращать на Эмили внимания.
– Тогда она может заговорить. Если Робер все равно узнает правду, то лучше от тебя.
– Я могу дать ей денег.
– Это было бы крайне глупо, – заметила Иветт.
Марго плакала, бушевала, заявляла, что ничего не расскажет Роберу, и спрашивала, почему ее не могут оставить в покое. Неужели она не достаточно настрадалась?
– Послушай, Марго, – уговаривала ее я. – Если ты скажешь мужу, то, возможно, он поймет, и все будет в порядке. Только представь, как ты будешь счастлива, когда с тебя свалится эта ноша. Подумай, сколько людей может тебя шантажировать. Ты ведь еще не покончила с Бесселем и Мими.
