Елена Прибыльцова - Украденное счастье (СИ)
— Да простит мне бог, ибо я надеюсь, что это в первый и последний раз, Джон!
Джек словно и не почувствовал удара по щеке.
— Это я во всём виноват, – пробормотал он, пошатываясь от выпитого виски.
— Не мне судить о твоей вине, Джонни, – откликнулась леди Сьюзен.
— Я запер её в той ужасной холодной комнате, – продолжал каяться Джек.
— Ты, несомненно, поступил грубо, Джон. Но я уверена, что мисс Элизабет могла простудиться ещё в дороге. А ты в таком виде не смей появляться в её комнате и показываться мне на глаза!
— Простите! – поцеловал Джек руку матери. – С вашего позволения я позволю себе прокатиться верхом.
— Ступай, Джон, – вздохнула Сьюзен. – Как же ты изменился, мой мальчик!
Из окна гостиной она наблюдала, как Джек взвил на дыбы Рейвена и умчался, как когда-то в юности. Но теперь она понимала, что он пытается заглушить боль.
И столь явные терзания сына убеждали её в его чувствах к той девушке.
* * *
Когда вернувшийся Джек увидел леди Сьюзен, встречающую его в холле, он подумал о самом худшем. Но потом разглядел спокойствие на лице матери и даже лёгкую улыбку на губах.
И сердце сильнее забилось от надежды.
— Она очнулась? – сразу же подумалось ему.
— Нет. Но она произносила твоё имя.
В мужских глазах заблестели слёзы.
— Только переоденься, прежде чем пойдёшь к ней.
Исполняя просьбу матери, Джек торопливо сменил одежду. Ему и вправду не хотелось нести запах конского пота и конюшни в комнату больной.
Джек застал её тихий приступ лихорадочного бреда. Хотя её бессвязные повторяющиеся слова и не были бессмысленными.
— Не надо, Джек! Он твой. Ребёнок твой. Я люблю тебя.
Мучившийся сомнениями Джек не мог понять должен ли он поверить этим словам, или сказанное в бреду, наоборот, является истиной.
Ему удалось дать ей несколько капель лекарства и даже показалось, что Элиза приоткрыла глаза. На некоторое время она затихла, словно заснула.
А вечером, когда случился новый приступ, Джек прибежал на её крик. Элиза металась и стонала, звала Джека. По обрывкам слов и фраз Джек догадывался, какие кошмары прошлого переживает сейчас девушка. И он не выдержал. Сев рядом на постель, он прижал девушку к себе, укачивая и убаюкивая, не замечая, что сам плачет.
— Я здесь, девочка моя, – шептал он, целуя её макушку. – Я здесь, не бойся, я не брошу тебя. Жизнь моя. Любовь моя. Только не покидай меня!
* * *
Дыхание Элизы было тихим и совсем неслышным. Джек открыл глаза и прислушался, коснулся рукой её щеки. И вместо жара лихорадки ощутил холод.
Джек затряс девушку за плечо, но она словно тряпичная кукла поникла в его руках. И тогда Джек закричал…
— Джонни! Мальчик мой! Тише!
Леди Сьюзен коснулась его плеча, и заснувший в изголовье постели Джек вырвался из кошмара, в котором Элиза была мертва.
Осознав реальность, молодой граф тут же потянулся к девушке. Дыхание её было тихим, но беспокойным. Она не бредила, но лихорадка по-прежнему сжигала её.
Джек вынужден был ненадолго выйти, чтобы доктор Перси осмотрел больную.
— Это кризис, – словно приговор прозвучал вердикт доктора. – Если она переживёт его – она выздоровеет.
— Но что-то же можно сделать! – в отчаянии не выдержал Джек.
— Ждать. И молиться.
Ждать. Это для Джека было самым невыносимым. Он исступлённо целовал её горячие ладони, вспоминая дни, которые он провёл с Элизой. Будь то день их встречи, её страх и сопротивление, её признание, счастливые ночи их любви. Или же тот вечер, когда его мир рухнул от потери и предательства. Но теперь Джек понимал, почему Элиза лгала или ничего не говорила ему. Возможно, он согласился бы прожить жизнь без этой женщины, но как смириться с мыслью, что она может умереть?
— Ступай, поешь немного, – попыталась его отвлечь леди Сьюзен.
Джек покачал головой. Чувство голода давно притупилось и перестало его волновать. Зато отчаяние и собственное бессилие порождали яростное желание что-нибудь сокрушить.
— Она не умрёт! – почти выкрикнул он. – Она не может умереть! В ней вся моя жизнь. Без неё мне незачем будет жить.
Было невыносимо больно, и эта знакомая боль отчаяния и бессилия сдавливала горло, не давая дышать.
— Помолись, Джон.
— Никто не отнимет её у меня! – упрямо покачал головой молодой мужчина. – Ни бог, ни дьявол!
Джек выбежал из комнаты. Он плеснул себе виски в библиотеке, но тут же отставил стакан, не выпив ни капли. Молодой мужчина поспешил в конюшню, сам оседлал Рейвена. И порыв ветра обжёг его лицо, когда граф пустил жеребца галопом.
Джек влетел в часовню, бросая слова на ходу, словно удары.
— Ты не посмеешь её отнять! Я знаю, угроз ты не боишься. Угроз ты не слышишь, да и кто я такой, чтобы угрожать? Но ты же слышишь молитвы? Пусть я не умею молиться, но ты же видишь – я стою перед тобой! – смирив гордыню, упал Джек на колени. – Знаю, ты любишь наказывать за грехи. Да, у меня их немало. Если тебе хочется наказать меня – накажи! Но не так! Не ценой её жизни! И жизни моего ребёнка! Спаси их, я согласен на любую цену!
Джек повернулся к статуе святого Кристофера.
— Ты, который нёс Его на плечах! Я знаю, это ты сберёг её для меня! Ты привёл её ко мне! Ты, мой святой заступник! И я не знаю, кого ещё просить о помощи. Не дай ей ступить на последнюю тропу её жизни! Я, Джон Кристофер, прошу тебя!
Джек долго стоял в часовне перед статуей святого и молчал. Кровь пульсировала в висках, разум едва был в силах облекать стремительные мысли в слова.
Сердце тянуло его обратно. Джек не мог назвать это предчувствием, он просто хотел очутиться рядом с Элизой. Он торопливо вышел из часовни, вскочил в седло и пустил Рейвена галопом. Он мчался по пустоши, и бьющий в лицо ветер срывал его слёзы.
Рейвен взвился на дыбы, а из горла мужчины вырвался крик. Джек кричал, не зная, как ещё можно выплеснуть накопившуюся боль. Но стало действительно легче.
Джек направил Рейвена домой. При виде Жана, выбежавшего встречать его за ворота особняка, у Джека похолодело внутри, сердце замерло.
По выражению его лица Джек никак не мог понять, что же случилось. И молодой граф предположил худшее, что могло произойти в его отсутствие.
Жан ничего не мог объяснить, кроме того, что леди Сьюзен у мадам Элизы и зовет его. Кинув плащ и редингот слуге, Джек взлетел по лестнице и почти ворвался в комнату Элизы. И был встречен предупреждающим жестом матери.
— Тише, Джон. Она уснула.
Леди Сьюзен вышла, оставив его наедине с девушкой. Джек приблизился, сел в изголовье. Ладонь Элизы показалась ему ледяной, но щёки уже не пылали болезненным румянцем, не было лихорадочной испарины на её лбу.
![Елена Муравьева - Тайна веков: М или Ж?[шевалье де Бомон]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
