Карен Рэнни - Вопреки небесам
Макдональд вздрогнул.
Он боялся завтрашнего дня, послезавтрашнего и всех последующих, которые будут слагаться в годы, пока он не превратится в жалкого старца с морщинистым лицом и душой, истерзанной отчаянием. Внешний мир, созданный его воображением, с треском рушился. Скоро он будет погребен под обломками, а его жизнь станет пустым и бессмысленным существованием.
Неожиданно страх уступил место другому чувству. Хью осознал, что все дни, и сегодняшний, и вчерашний, и завтрашний, несмотря на переживаемые им боль и ужас, навеки запечатлятся в его памяти. Даже если он доживет до глубокой старости, он и тогда будет помнить, как стоял, любуясь Ненвернессом и морем, на которые нет-нет да и упадет солнечный луч, отважный проблеск света в разрыве между тучами. Как вспоминал женщину, наполнившую его жизнь восторгом, чей отъезд низверг его в пучину страданий, о глубине которой он не догадывался и теперь едва узнавал себя в том жалком существе, каким стал.
Но стоила или нет любовь к Кэтрин таких мук?
Этого Макдональд не знал.
Он вдруг заговорил, обращаясь к возлюбленной, словно она вдруг явилась перед ним, легко ступая по мокрой траве, и выжидательно склонила голову, чтобы расслышать сквозь шум ветра его слова.
— Ты мне нужна, Кэтрин. До сих пор я не понимал, насколько ты мне нужна. Ты будто приворожила меня соблазнительным телом, милым смехом, ласковой улыбкой и язвительными шутками. Знаешь ли ты, что я каждую ночь вижу тебя во сне?
Но только грохот волн был ему ответом.
Кэтрин проснулась в слезах.
Она плакала не впервые, но так горько еще ни разу. Ей приснилось, что Уильям судорожно цепляется за выступ скалы, рыдая, зовет ее, кричит все громче. Она не успевает к нему подбежать, и мальчик срывается вниз, напоследок издав слабый писк, похожий на мяуканье.
Порыв ледяного ветра, залетевшего в палатку, заставил Кэтрин вздрогнуть и открыть глаза. Привыкая к темноте, она поняла, что стискивает Уильяма в объятиях, и тот недовольно заворочался.
— Что с тобой? — услышала она мужской голос, и сильная рука легла ей на плечо.
Робби дотронулся до ее щеки, повторяя дорожку, проложенную слезами.
— Успокойся, — произнес он, и все перевернулось у Кэтрин в груди, настолько его голос был похож на голос Хью.
Господи, как же она по нему соскучилась!
Неужели она научится жить с этой кровоточащей раной в сердце?
Кэтрин затихла. Она чувствовала, что уже не уснет, но ей не хотелось тревожить Робби. Что бы он ни говорил, слова не помогут, лишь милосердное время притупит ее горе. Дружба бессильна там, где справится только любовь.
Однако Робби тоже не спал, терзаемый не душевной, а физической болью. К тому, что она не оставляет его днем, он уже привык, но кто бы мог подумать, что злой демон теперь станет одолевать его и ночью.
Наконец он встал, с трудом обрел равновесие, опираясь на обе ноги, живую и искусственную. Горькая усмешка тронула губы молодого человека. Он сделал несколько глубоких вдохов, обычно так ему удавалось отогнать приступ.
Нед как сквозь землю провалился, и, по мнению Робби, только к лучшему. Ему не хотелось, чтобы посторонний человек наблюдал за его страданиями. Впрочем, даже стон не вызвал бы удивления: под деревьями, на телегах и прямо на земле лежали сотни раненых. Стиснув зубы, Робби потряс кулаками, адресуясь к жестокому божеству, виновнику его мучений. И если лицо у младшего Макдональда вдруг подозрительно заблестело, виной тому был не только снег.
Он сделал один неловкий шаг, потом другой, пока его походка не приобрела некое подобие нормальной.
Нога воспалилась, болела невыносимо, вот уже неделю по ней ползли вверх зловещие красные полосы. Робби понимал, что означают эти тревожные симптомы, он прочел достаточно медицинских книг: началось нагноение, которое грозило стать роковым… если вообще еще можно надеяться на благополучный исход.
Он передвигался от дерева к дереву, устроив своеобразную скачку в темноте и не обращая внимания на болотистую почву, которая противно чавкала под ногами. Ходьба перешла в бег, точнее, неловкие отрывистые прыжки. Из обрубка показалась кровь, но Робби знал, что единственное спасение — вскрыть рану, полученную, когда он переправлялся через Эск. Он сделает это сам, вдали от любопытных глаз, а если ему суждено умереть, то он хотя бы не упрекнет себя в том, что сдался без боя.
Временами Робби едва не терял сознание от боли, однако упорно продолжал мучительные упражнения, наслаждаясь свободой передвижения, которой давно лишился, став калекой. Впрочем, сейчас он не думал о прошлом, просто мчался в ночь, как загнанный зверь, находя утешение в безмолвии спасительного леса.
Увидев его, Нед жестом приказал спутнику замереть. Слава Богу, этот идиот был в красной куртке, ночью она казалась черной, практически сливаясь с деревьями. Лишь когда Робби подошел слишком близко и мог бы узнать его, лудильщик вышел из укрытия.
Даже теперь, останься торговец неподвижным, Робби ничего бы не заметил, а легкий шорох принял бы за порыв ветра. Он думал только о резко пульсирующей боли, которая уже охватила бедро, не оставляя места для других чувств. Его безрассудная скачка кончилась.
Как и его жизнь.
Неожиданное появление лудильщика, с проклятиями возникшего из темноты, удивило Робби, а клинок, почти ласково вошедший в тело, привел в неописуемое изумление. И одновременно пришло запоздалое озарение.
Робби уставился на оружие, торчавшее у него из живота. Перед новой болью померкли остальные страдания. Прижав руку к ножу, он чувствовал толчки крови и теплоту собственных внутренностей, но только нащупав большим пальцем рукоятку, молодой человек наконец поверил в случившееся.
— Ты меня убил, — озадаченно сказал он, еле шевеля спекшимися губами, и покачнулся, не сводя глаз с коварного лудильщика, обернувшегося предателем.
— Выходи, дьявол тебя побери, — грубо приказал Нед, и из-за дерева, словно призрак, появился адъютант герцога Камберленда.
Робби упал на колени.
Нагнувшись, убийца стал вытаскивать нож из сильно кровоточившей раны, и в это время раздался выстрел. Сдавленный крик негодяя разорвал тишину ночи. Обитатели лагеря, сумевшие уснуть, несмотря на холод, мгновенно вскочили, думая, что их настиг отряд Камберленда, поскольку солдаты герцога преследовали шотландцев от самого Манчестера. Кое-кто принял выстрел за охотничий и уже предвкушал добавку к скудному утреннему рациону. Те же, кому холод, страх или беспокойство помешали уснуть, приготовились к худшему, молясь о том, чтобы судьба не оказалась к ним слишком жестокой.
Кэтрин же было не до молитв. Пнув ногой человека, напавшего на Робби, она отшвырнула ружье и даже застонала, когда увидела, что молодой человек ранен.
