АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 4
Когда Генерал-Губернатору, только что вернувшемуся из инспекционной поездки по северу и востоку острова, доложили о том, что обычный патруль задержал человека, который назвался Иваном Маляренко, он здорово напрягся. Опыт прошлых событий говорил о том, что ТАКИЕ события просто так не случаются и впереди его ждёт много проблем. Но затем, выслушав историю поимки самозванца от непосредственных участников событий Олег Степанов успокоился – похоже, что нынешний 'Иван' был просто авантюристом-одиночкой и никто из глав остальных общин за ним не стоял. Во всяком случае, ни дипломатической поддержки, ни десанта за спиной у этого уродца не было.
Бойцы из службы безопасности затащили человека с мешком на голове, бросили его на пол приёмного зала и нынешний Глава Крыма, плотоядно улыбаясь, велел снять с его головы мешок.
'Сука. На кол тебя! Прилюдно. Чтоб другим неповадно было!'
Старшина школы начального военного образования сдёрнул мешок с головы пленника и Олег едва не захлебнулся в вине, которое он лениво отхлёбывал из огромного серебряного кубка. Перед ним… Совсем не постаревший… Бородатый…
'Не может быть!'
– Старшина, – генерал с трудом проглотил глоток вина, – оставь нас.
– А…
– Привяжи его, вынь кляп и… ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА!
– Привет, Степанов. Вижу – узнал.
Иван старательно разминал челюсть.
– Ну вот, Олег. Я и вернулся.
– Есть хочешь? – Глава крупнейшей общины этого мира собственноручно налил тарелку супа. – Ты ешь, ешь.
Степанов метнул быстрый взгляд на стоявшего возле двери бугая. Если тот и удивился, то никак этого не показал.
'Ближник'
Иван внимательно и нарочито борзо изучил чернявого телохранителя Головы. Тот ответил таким же наглым и внимательным взглядом, мол, я тебя запомнил и мне плевать, кто ты есть на самом деле.
– Я ем. Ем.
Ваня действительно метал в рот ложку за ложкой, искоса поглядывая на Олега. Степанов, судя по его внешнему виду, был в полнейшем раздрае. Он то собирался соскочить с трона и обнять друга, то каменел и смотрел на Маляренко, как на врага народа. Ваня споро выхлебал тарелку и выдал.
– А девочки мои где?
Олег отвёл глаза.
– Маша то… давно… через год, после того, как ты пропал…Ваня, мне очень жаль.
Маляренко онемел. Весь. Целиком. Начиная от головы и заканчивая кончиками пальцев.
– К-как?
– Приступ. Кровоизлияние. Никто ничего не смог… я, – губернатор кашлянул, – мне… Марии Сергеевны до сих пор не хватает. Как человека, конечно!
Сбивчивой оправдательной речи друга Иван уже не слышал. В ушах молотом била кровь, голова кружилась и хотелось по-детски заплакать. Горько, безутешно. Эта женщина была для него всем.
– А, а Таня?
Степанов посмотрел в потолок, вздохнул и цыкнул ближнику.
– Позови.
Таня вошла стремительно, легко, будто ступала по воздуху. Огромный живот, который она несла впереди себя, ничуть ей в этом не мешал.
– Да, любимый, ты звал?
Степанов посмотрел на Ивана с отчаянностью обречённого и кивнул.
– Да, радость моя, звал. У нас тут…
Олег осёкся. Его жена, мать его сына, которая снова была на сносях, заметила ЕГО. Улыбка сползла с лица женщины, потом на лице Тани появился страх, потом боль, а затем решимость. За секунду. За миг. Иван всё понял и расслабился – здесь, в этом доме ему ловить было нечего.
Ноздри у Тани затрепетали.
– Это он? САМОЗВАНЕЦ?
Маляренко поднял обе руки. Мол, сдаюсь.
– Танька, я понимаю, виноват, но…
– ТЫ!!!
– Ты! Ты НАС БРОСИЛ!!!
Женщина схватилась за живот, согнувшись в три погибели. Глаза её пылали ненавистью и злобой.
– Скот! Как ты мог?! Ненавижу! Ненави…
Генерал-губернатор подскочил, облапил жену и увёл её из комнаты. 'Телок' проводил хозяина взглядом полным сочувствия и подошёл к Ивану вплотную.
– Если с ней что-нибудь случится, я тебя на ремни пущу. Понял?
Ване было всё равно. В ушах стучал молот.
Я. Их. Бросил. Я…
– Ты это… – голос пленника был еле слышен, – пусти меня на ремни, а? Сейчас. Христом-Богом прошу.
Степанов вернулся через час. Уставший и вымотанный до предела.
– Изя, – 'ближник' встрепенулся, – развяжи его и побудь на улице, чтобы никто… ты понял?
– Супруга моя родами представилась. И ребёнок тоже. Такие вот дела, Ваня.
– Сочувствую, Олег.
– И остался я один да с тремя дочками. Потом Машу схоронили. Завтра ночью свожу тебя на могилу. А потом, через три года, с Таней у нас сладилось. Сына она мне родила.
– А… а мои…?
– Аня замужем за сыном Сергея Спиридонова. Там, на севере живёт. Поздравляю, ты – дед.
'Дед'
– А Иван?
– Иван сначала в лётчики подался. Из Новограда этого… пилота-любителя перевезли, так он тут аэроклуб устроил. В Планерном. А сейчас он Майкоп поднимает. Нефть. Переработка. А Артём и Сашка…
– КАКИЕ АРТЁМ И САШКА?!
– А Артём и Александр МОИ сыновья, ПОНЯЛ?
Маляренко понял.
'Я – скот. Нет мне прощения… Я – скот…'
– Израэль! Убери его.
Иван даже не почувствовал, как бывший израильский спецназовец спеленал его с ног до головы, легко закинул себе на плечо и понёс, сопровождаемый казацким старшиной и бойцами, к яме.
Глава 9.
В яме Маляренко просидел три дня. Снова начались рыбная диета и разбавленное пиво от пуза. Радовало одно – вместо балбесов-курсантов с их экскурсиями, наверху сидели те самые ребята из службы безопасности, молчаливые, серьёзные и ответственные. С ними было сильно скучнее, но зато… как-то… в общем, Ваня таких мужчин уважал.
На четвёртые сутки после нервного разговора с бывшей женой и бывшим другом, Ивана снова вынули из ямы.
– Пойдём, – Чернявый Изя поманил Ваню за собой и спокойно направился к бане. Вокруг широким веером шли бойцы в чёрных доспехах, почти невидимые в сгустившихся сумерках, – приведи себя в порядок.
В ладони израильтянина возник кусок мыла.
– Сейчас сюда войдёт человек. – Генерал-губернатор обвёл пристальным взглядом всех собравшихся. – Я хочу, чтобы каждый из вас сначала вспомнил наш недавний разговор и подумал, а потом… заводи его.
Они все очень сильно постарели. И очень сильно изменились. Серый, Юрбан, Стас. Особенно сильно сдал Гера, превратившись в маленького сухонького старичка. Иван медленно вышел на середину зала и сел на табурет в гробовой тишине.
Кузнецов дёрнул щекой и тихо выдохнул.
– Это он.
– Ванька!
Плотину молчания прорвало. Мужики вскочили со своих мест и бросились обнимать воскресшего друга, наплевав на запашок, которым всё ещё слегка благоухал Маляренко. Ивана тискали, обнимали, слюнявили щёки и хлопали по спине так, что трещали кости. Мужики ревели от восторга. Ревели буквально, не скрывая слёз счастья. Когда первый натиск стих, градом посыпались вопросы. Голова у Вани шла кругом, от счастья, от горя и просто от голода.
