Джулия Лэндон - Прекрасный незнакомец
— Керри, — простонал он, протягивая к ней руки, но она попятилась от него. Руки его упали.
— Когда я делал распоряжения, я не знал, что речь идет о вас. Поверьте мне.
Она заморгала, смахивая слезы, посмотрела на перчатки, стиснутые в руке.
— Когда я приехал в Шотландию и встретился с мистером Реджисом, он не только не знал, что ваш муж умер, он еще убедил меня, что имя человека, с которым Филипп имел дело, было Фрейзер. И до приезда в Гленбейден я и не подозревал, что речь идет о вашем выселении.
От этого слова она отпрянула и ударилась о столик, где лежала карта. Артур опять хотел подойти к ней, но она торопливо затрясла головой и подняла руку.
— Нет! — крикнула она.
Страх. Безумный страх охватил его. И от отчаяния, которое сжало его сердце, Артур быстро заговорил:
— Послушайте, когда я понял, что речь идет о вас, я ничего не сказал, потому что решил, что сумею все исправить. Я ведь поручил мистеру Реджису побывать в Гленбейдене лично, вот и решил, что он еще не приехал. Когда же я ушел из Гленбейдена, я направился прямиком в Данди, чтобы отменить выселение и выяснить, что можно сделать в отношении долга.
На это она ответила скептическим взглядом.
— Керри, слушайте же! — взмолился он, и в голосе его звучала боль. — Когда же я встретился с Реджисом в Данди, то обнаружил, что опоздал. Вот почему я вернулся, понимаете? Я вернулся сказать вам о том, что случилось, и постараться вам помочь.
Глаза ее стали круглыми и наполнились слезами.
— Так вы вернулись из-за этого?
— Я вернулся потому, что любил вас, Керри. Я люблю вас и сейчас, только еще больше, и так сильно, что собирался сказать вам сегодня — мы поженимся…
Ее громкий истерический смех вошел в него как нож, и он согнулся от боли. Холод пробежал по его коже, и он разжал пальцы, в которых держал письмо. Оно плавно опустилось на пол.
— Так вы собрались сказать мне, что мы поженимся, да? А я могу сказать что-нибудь по этому поводу?
— Я думал, что вам хочется, того же, — услышал он свой голос, и эти слова обожгли его — он произнес те же самые слова, что и много лет назад, когда Порция так мило ему отказала. «Я думал, что вам хочется того же».
— Вот так же вы думали, что мне хочется всех этих платьев, и туфель, и дурацких перчаток? — вспылила она, швыряя лайковые перчатки на столик с картой. — Мне кажется, вы понятия не имеете о том, кто я такая на самом деле! Я не вещь. Я не могу вести праздную и невообразимо богатую жизнь! Я не знаю, какой ложкой что полагается есть, я загниваю от собственной бесполезности, и я никак не могу стряхнуть с себя чувство вины и страх, что меня, в конце концов, отыщут! Мое место в Гленбейдене! Он был моей жизнью, моей душой, а вы его у меня отняли!
Он крепко сжал кулаки, пытаясь не сорваться на крик.
— Я не отнимал его у вас! Ваш муж украл у вас Гленбейден задолго до того, как я там появился! Я всего лишь должен был вернуть семье Филиппа затраченные впустую деньги, а пока я этим занимался, я совершил непростительную ошибку — полюбил вас!
Керри издала какой-то жалобный звук; две слезинки скатились по ее щекам.
— О да, я понимаю — я ведь совершила такую же непростительную ошибку. Я люблю вас так, Артур Кристиан, как никогда никого не любила за всю мою жизнь, но я не могу быть такой, какая вам нужна, и я не останусь здесь, притворяясь, что смогу ею стать! И видит Бог, я не позволю повесить Томаса за то, что я натворила!
— Томаса не повесят! — крикнул Артур в потолок. — Поверьте, Керри, я пошлю своего человека в Перт немедленно с очень щедрой суммой, чтобы Томасу позволили приехать в Лондон!
— Вы не можете купить его свободу! — сердито ответила она. — Вы не можете купить его свободу, так же как не можете купить мою любовь! — Это его уязвило.
— Черт бы вас побрал! — возмутился он. — Я подарил вам все эти вещи потому, что люблю вас и хочу, чтобы у вас было лучшее, что есть в жизни.
— Нет. Нет, Артур, вы хотите, чтобы я походила на леди Олбрайт и леди Кеттеринг. Вы хотите, чтобы я научилась жить, как они, вести себя, как они. Вы хотите, чтобы я жила в мире, где считается нормальным выселять людей из их домов, даже не посмотрев им в лицо. Вам-то никогда не придется думать, где жить и как раздобыть пищу! Вы понятия не имеете, что вы с нами сделали!
Правда этих слов привела его в ярость. Он отошел от стола и сердито посмотрел в окно, пытаясь взять себя в руки. После всего, что он для нее сделал, она хочет швырнуть ему все это в лицо?
— Неужели это так ужасно, Керри? Неужели то, что я предлагаю вам, так отвратительно?
— Нет, — покачала она головой, и голос ее зазвучал мягче. — Это весьма приятно. Просто я нахожу это не таким приятным, как Гленбейден… или как мой душевный покой.
Но все же в этих словах ему почудился проблеск надежды, и он повернулся к ней. Это из-за чувства вины она держалась на расстоянии от него; из-за этого чувства вины у всего, что она видела в Лондоне, появлялся горький привкус.
— Тогда я найду способ освободить Томаса и привезти его сюда, и вы сможете успокоиться, Керри. А когда вы успокоитесь, вы, конечно же, согласитесь выйти за меня замуж.
Господи, какое в этих словах прозвучало отчаяние! Хаос, в котором они оказались, вспучивался, лишая их разума. Артур затаил дыхание в ожидании ее ответа, в ожидании, что она бросится в его объятия и станет умолять простить ее за то, что она была с ним так жестока.
Но Керри молча покачала головой.
— Вы что, действительно не понимаете, какие мы с вами разные, да?
Эти слова ошеломили его. Пришлось приказать себе дышать, двигаться. Он никогда не поверил бы, даже через тысячу лет, что Керри может причинить ему такую боль.
— Тогда чего же вы хотите? — сдержанно спросил он, обнаружив, что какая-то крошечная часть его не убита насмерть ее отказом.
Ее бледно-синие глаза наполнились слезами.
— Я хочу вернуться домой.
Он закрыл глаза, чтобы прогнать боль из груди.
— Пожалуйста, Артур, не заставляйте меня оставаться здесь, — проговорила она тихим умоляющим голосом.
Этот удар окончательно сразил его. Он не хотел верить тому, что услышал. Он спас эту женщину от виселицы, привез ее в свой дом, одел в прекрасные платья, украсил драгоценностями, обманул ради ее благополучия своих друзей — и теперь она хочет вернуться домой? Господи, да какая же женщина отбросила бы одним взмахом возможность войти в высший круг британской аристократии? Какая женщина взяла бы любовь, которую он предложил ей под освещенным луной небосводом, и небрежно отказалась от нее? Что же это за женщина? Может быть, Керри права? Может быть, они и в самом деле разные?
— Я подумаю об этом, — только и сказал он и повернулся к ней спиной, не желая показывать, как глубоко она его ранила. — Полагаю, если вы нашли дорогу сюда, вы найдете также дорогу и отсюда?
