Роксана Гедеон - Парижские бульвары
– И что же?
– А то, мадам, – печально сказал мальчик, – что теперь королем стал я, потому что моего отца убили, и когда нас снова поймают, то меня тоже убьют.
– Почему?
– Ведь я теперь король. Королей теперь убивают, я знаю. Мне говорил Симон, что королей нужно убивать, как собак.
Я мысленно пожелала Симону, комиссару Коммуны, провалиться сквозь землю.
– Вы говорите глупости, Шарль Луи. Вы король и должны идти впереди всех.
Принцесса одевалась сама, а я занялась мальчиком. Он был тих и послушен, совсем не капризничал, что не было на него похоже. Голубые глаза Шарля Луи странно блестели, словно от слез.
– Ну, веселее, мой маленький король! – сказала я. – Веселее, сир. С вами поедет ваша мама. Все будет хорошо. Вы уедете туда, где вас не будут запирать в комнатах.
– Туда, где королей не убивают, как собак?
– Нет, там их уважают. И даже любят.
Шарль Луи обладал отменным здоровьем, но, несмотря на это, был невысок. Его легко будет спрятать в толпе беглецов, которые под видом гвардейского патруля покинут Тампль. Что касается принцессы, то она легко сойдет за молоденького гвардейца.
– Если я и вправду убегу и стану королем, – прошептал Шарль Луи таинственно, – я дам вам орден, мадам. Мама так любит вас.
– Женщинам ордена не дают, – сказала я улыбаясь.
– А я дам. Ведь я стану королем, правда?
– Благодарю вас, ваше величество, – сказала я, целуя малыша. – Выше нос, сир!
Очень тихо, почти неслышно вошла королева; взяла мальчика на руки. Мария Антуанетта сохраняла поистине спартанское спокойствие. За семь месяцев, проведенных в заключении, ее волосы стали почти седыми, по лицу пробежали морщины, глаза и щеки ввалились – кто бы сказал теперь, что этой женщине всего тридцать семь… От прежней Марии Антуанетты остались только осанка и гордая посадка головы, да еще, пожалуй, хладнокровие.
– Еще целый час, ваше величество, – проговорила я, напоминая, что побег назначен на полночь.
– Мы можем, в конце концов, спуститься вниз? – спросила королева, обращаясь к Тулану. – Я столько времени не покидала этих комнат!
– Пожалуй, это возможно, мадам. Дайте мне короля. Тулан взял на руки Шарля Луи и повел королеву вниз. Я тоже спустилась. Мария Антуанетта, стоя в проеме двери, с наслаждением вдыхала свежий ночной воздух. Долгие месяцы она отказывалась от прогулок в присутствии тюремщиков.
– Подумайте, ваше величество, – говорила она сыну, – через некоторое время мы будем дышать венским воздухом! В этом заслуга барона Батца… Запомните его имя, сын мой; никто из людей не послужил вам так, как он, и никому вы так не обязаны, как ему.
Несмотря на революционный дух, царивший в стенах Тампля, на то, что маленького короля заставляли распевать санкюлотские песни и «Марсельезу», королева обращалась к сыну не иначе как «ваше величество» – с того дня, как был казнен его отец. Изредка она называла его «сын мой», но никогда – по имени… Мальчик должен был запомнить, кто он. Возможно, королева предчувствовала, что уже недолго сможет влиять на сына.
Шарль Луи жался к ногам матери, притихший и робкий.
– Сколько уже, Сюзанна?
– Одиннадцать, ваше величество.
Мало-помалу здесь собирались все заговорщики. Явился Мишони, а за ним и хромой Лепитр, подошли Батц с Кортейем. Батц, переодетый в потрепанную форму простого солдата, держался уверенно.
– Я приказал погасить огни, чтобы с улицы думали, что Тампль спит.
– О, я уверена, что вы все делаете правильно, – прошептала королева.
– Благодарю вас, ваше величество. Будьте уверены, я для вас и жизни не пожалею.
– Да, я знаю… Знаю, как вы пытались вырвать моего супруга из рук толпы. Вы мужественны, барон.
Королева была спокойна, но я не чувствовала в ней уверенности. Казалось, она согласилась на побег, потому что здравый смысл говорил ей об опасности нынешнего положения. Но в побеге она была явно не уверена и внутренне готова к худшему.
– Могла ли я подумать, что у меня окажется столько верных друзей? Когда у меня был трон, я зналась только с высшей аристократией. Но все мои подруги оставили меня без всякого сожаления. А на помощь пришли те, о ком я раньше даже не знала – вы, барон, и вы, мой дорогой Тулан… А сколько неприятностей доставила я вам, Сюзанна!
Я опустила голову. Не могла же я признаться, что участвую в заговоре только под давлением Батца…
– Все ли у вас спокойно, Кортей?
– Все, – отвечал комендант Тампля. – Есть, правда, одно обстоятельство, которое меня тревожит…
– Что случилось? – спросил барон.
– Не явился один из солдат… Он получил от вас деньги, барон, и до сих пор был очень покладист. А теперь, в решающий час, не явился.
– Бедняга просто испугался, – мягко сказала королева.
Барон нахмурился. Всем мелочам, даже самым незначительным, он привык придавать большое значение. Я знала его слова: «Все великие дела чаще срывались из-за ничтожных мелочей, на которые никто не обратил внимания».
– Я пойду посмотрю, что там болтают солдаты.
Батц ушел. Некоторое время после его ухода все молчали, подавленные тревожным предчувствием. Испуганно сопел Шарль Луи, прижимаясь личиком к руке матери. Принцесса Мари Тереза, спустившаяся с верхних этажей, ничего не понимала в этом молчании и не решалась расспрашивать.
– У меня есть все основания полагать, – дрожащим голосом произнес хромой комиссар Лепитр, – что этот неявившийся солдат вовсе не испугался, а просто пошел в Коммуну и донес о побеге.
– Коммуна? – переспросила я. – Да она же вся подкуплена Батцем! Эбер, Шометт – все они продались барону. Они любой донос бросят под стол, и все дела!
Звук моего голоса утонул в каком-то шуме. Какие-то тяжелые удары, стук, крики заставили всех содрогнуться. Непонятный, неожиданный шум внезапно прекратился, но лишь на мгновение: вскоре раздались два пистолетных выстрела, а между ними – грубый оглушительный окрик:
– Кортей, Мишони, свиньи проклятые! Открывайте, черт возьми, язви вас в кочерыжку!
Грубые слова, к которым примешалась непристойная брань, доносились от тюремных ворот.
– Что такое? – прошептала принцесса испуганно. – Я узнаю голос Симона…
Да, это наверняка был Симон – его голос, его манеры, даже его любимое ругательство «язви вас в кочерыжку». У меня дрожь пробежала по телу. В это мгновение я была почти уверена, что меня через несколько минут арестуют.
– Пойдемте! – воскликнула королева, принимая решение раньше других. – Быстро наверх, в спальни, в кровать! Все мы спали. Ясно, что все провалилось…
Подхватив сына на руки, она вместе с принцессой в мгновение ока скрылась на лестнице.