Кэтрин Коултер - Нескромное предложение
— И слава Богу! Иначе ты бы такого натворила в доме Мартины!
— А теперь уходи, Филип. Я уже сказала все, что хотела. Оставь меня в покое.
— Да, — согласился он, — думаю, больше нам нечего сказать друг другу.
Он направился к выходу, похлопывая себя по ноге стеком. Сабрина, нахмурившись, смотрела на огонь в камине. Филип прав, им не о чем говорить.
Когда взбешенный виконт покинул дом, Грейбар, сокрушенно покачав головой ему вслед, заметил Дамблеру:
— С милордом творится что-то неладное.
— Верно, — согласился Дамблер. — Никогда не видел, чтобы его сиятельство так буйствовал.
— Раньше он не был женат, — резонно возразил дворецкий и, вздрогнув, добавил: — И чем все это кончится?!
Глава 39
Сабрина не спеша отложила перо и, отведя взгляд от письма, над которым провела целый час, выглянула из окна спальни. Тяжелые облака низко нависали над мрачным городом.
Сабрина посмотрела на каминные часы, быстро дописала несколько строк и принялась складывать вещи в саквояж. Потом подтащила его к порогу и в последний раз перечитала письмо:
«Дорогой Филип! Я возвращаюсь в Монмут-Эбби. Очень жаль, если мой внезапный отъезд поставит тебя в неловкое положение. Я также прошу прощения за все остальное, Филип, особенно за мою вчерашнюю неприличную выходку. Ты был прав: я не должна была разыгрывать оскорбленную жену и устраивать скандал лишь потому, что тебе вздумалось содержать любовницу, хотя в тот момент бешенство и злоба ослепили меня.
Вероятно, ты посчитаешь меня редкостной лицемеркой, но больше так жить я не могу. Ты много раз твердил о том, как важна для тебя свобода, а я и слушать не желала. Теперь я все поняла и не хочу быть одной из бесчисленных женщин в твоей судьбе. Мне нужно большее. И надеюсь, что стою большего. Возможно, я ошибаюсь, но мне пора вернуться туда, где я родилась и выросла. Больше я не боюсь Тревора, поскольку, как ты выражаешься, он превыше всего ценит собственную безопасность.
Я знаю, Филип, как ты горд, и прошу, чтобы ты в этой своей гордости не чувствовал себя связанным обетами чести, побуждающими немедленно броситься за мной в погоню. Я долго думала об этом и хочу избавить тебя от ненужного бремени. Еще раз прошу прошения за все доставленные муки и позор. Ты не заслужил их».
Сабрина в последний раз оглядела спальню, запахнулась в плащ и спустилась в переднюю.
— Экипаж прибыл? — ледяным голосом осведомилась она у Грейбара.
— Не соизволите ли подождать возвращения его сиятельства? — в отчаянии заговорил он. — Он вот-вот явится. И разумеется, ни за что не позволит миледи сесть в наемную карету. Виконтессе не пристало путешествовать подобным образом. Это опасно! Пожалуйста, миледи, еще десять минут, не больше. Ради Бога!
— Прощайте, Грейбар. Вы были добры ко мне. Но теперь я должна ехать. Надеюсь, вы понимаете, почему я приняла такое решение.
Она быстро сбежала с крыльца с саквояжем в руке. Дворецкий шел следом. Садясь в экипаж, она махнула рукой дрожащему от холода и тревоги старику. Кони тронулись, и ее отбросило на спинку сиденья. Сабрина натянула на колени полсть и невидящим взором уставилась прямо перед собой.
Четыре дня спустя исходившие паром лошади остановились во дворе Монмут-Эбби. Сабрина жадно всматривалась в огромное, исхлестанное ветрами и дождями каменное здание, наполовину замок, наполовину особняк; шероховатости и зазубрины стен сгладили время и непогода. Дым струился из массивных труб, возвышавшихся над крышами больше чем на двадцать футов. В зарешеченных окнах плясало отражение пламени свечей. Холод стоял ужасный, хорошо еще, что снег не шел. Уже совсем стемнело, и узкий серп полумесяца плыл по небу.
Сабрина немного постояла перед массивными дубовыми дверями; внутренности неприятно скрутило при мысли о встрече с Тревором. Но она сильнее его. И сумеет справиться с этим ничтожеством. Да что там, просто убьет, если он хотя бы попробует притронуться к ней!
Она взялась за огромный медный молоток.
На пороге появился Риббл. В первое мгновение он не узнал ее, но тут же, изумленно вытаращив глаза, воскликнул:
— Леди Сабрина! О мое дорогое дитя, наконец-то вы дома! Входите же! О чудо из чудес, как же прекрасно вновь видеть вас!
Он порывисто обнял ее, и Сабрина едва не разрыдалась.
— Я тоже очень рада, Риббл. Вы хорошо выглядите. Дедушка здоров? Почти неделя прошла с тех пор, как я в последний раз о нем слышала. Пожалуйста, скажите, что с ним все в порядке.
Риббл наконец выпустил ее из объятий и покачал головой. Что сталось с леди Сабриной? Бледная, осунувшаяся, растрепанная, исхудавшая. Дворецкому страстно захотелось завернуть ее в одеяла, усадить перед камином и как следует накормить. Но он хорошо знал строптивый характер леди и поспешно заверил:
— Будьте уверены, леди Сабрина, он поправляется. Теперь беспокоиться не о чем. Главное, вы дома, и все мы о вас позаботимся. А где же его сиятельство? Задержался во дворе?
— Я приехала одна, — просто ответила Сабрина и ступила в гигантский холл.
— Сабрина!
Девушка подняла глаза и увидела Элизабет, судорожно цеплявшуюся за лестничные перила.
— Здравствуй, Элизабет. Минутку, пожалуйста, — бросила она и, повернувшись к дворецкому, попросила: — Риббл, пожалуйста, накормите кучера и велите принести мой саквояж. Спасибо.
Риббл принялся поспешно отдавать приказания лакеям, потрясенно глазевшим на вернувшуюся блудную дочь. Что хозяева наговорили слугам? Как объяснили ее отсутствие?
Сабрина неспешно подошла к сестре, смотревшей на нее с таким видом, будто она увидела отвратительный призрак.
— Вижу, ты в добром здравии, Элизабет. Надеюсь, чувствуешь себя так же хорошо, как выглядишь.
— Почему бы нет! Ведь не я сбегала из дому и не попадала в снежный буран, рискуя умереть!
Подумать только, она едва не раскрыла сестре объятия!
— Разумеется. Ты всегда была благоразумной. Платье превосходно сшито. Очень модный фасон.
Наряд действительно был хоть куда, но Элизабет словно усохла. Платье висело на костлявых плечах. Только роскошные волосы по-прежнему обрамляли густыми прядями заострившееся личико.
Сабрина постаралась улыбнуться. Не стоит вспоминать прежние обиды!
Элизабет спустилась вниз и приблизилась к сестре, с подозрением глядя на нее.
— Что ты здесь делаешь? Не припомню, чтобы приглашала тебя в гости, и, уж конечно, дедушка не выражал желания видеть любимую внучку. Неужели старый дурак все-таки написал письмо? Он не позволяет ни мне, ни Тревору читать его почту.
— Нет, дедушка ничего не писал. Я сама приехала. Решила немного пожить у вас.
