Виктория Холт - Опрометчивость королевы
Да, нужно крепиться. Она уходит. У нее нет сил жить. Все знали это, хотя и скрывали от него. Все говорили: «Амелия значит для него больше, чем кто-либо. Она поддерживает и утешает короля».
И это была правда, ее нежная красота и ободряющий голос, ее любовь к нему делали его страдания ненапрасными.
Он послал за ее докторами.
– Скажите мне правду! – кричал король. – Не старайтесь меня ввести в заблуждение. Понятно, э, что? Я хочу знать правду. Моей дочери лучше? Ну что, да или нет?
– Она чувствует себя настолько хорошо, насколько можно при ее болезни, Ваше Величество.
– Я жду, что ей будет лучше. Можно надеяться? Скажите мне. Спасите ей жизнь. Разве это нельзя сделать, а? Возвращайтесь к ней. Что вам здесь делать? Вы обязаны быть с ней. Идите к ней… Скажите ей… Скажите ей…
Он закрыл лицо руками.
Доктора переглянулись. Он нуждался в их попечении не меньше, чем его дочь.
К нему пришла принцесса Мэри, ее лицо было в слезах. Мэри любила Амелию больше, чем всех остальных сестер, она почти не покидала комнаты больной. Король был очень признателен ей за это.
– Что там? – вскричал он и устремился к ней.
– Папа, она хочет видеть тебя, сейчас.
Он пришел к ней в комнату. Она улыбнулась ему. Бедный папа, он выглядел таким всклокоченным, особенно его кустистые седые брови, а лицо красное. Это был ее старый добрый папочка, который души в ней не чаял, который был ею очарован, она считала своим долгом утешить и ободрить его.
– Папа, мой самый дорогой, я ухожу от тебя.
Он склонил голову, и по его щекам потекли слезы.
– Не горюй обо мне, папочка. Я так много страдала, а теперь вся моя боль уйдет.
– Моя дорогая!
– И я знаю, что ты так любишь меня, что будешь рад этому. Дорогой папочка, я велела сделать для тебя кольцо. Вот оно. В нем прядь моих волос под хрусталем, обрамленная бриллиантами. Дай мне твой палец, папа. Ты ведь всегда будешь носить его и помнить обо мне?
Она надела кольцо ему на палец. Он смотрел на него сквозь слезы и не мог разглядеть.
– Мое дорогое дитя… моя самая любимая… – начал он и не смог договорить. Он вспомнил день, когда она родилась, двадцать семь лет тому назад, счастье, которое она внесла в его жизнь. – Нет, – заплакал он, – только не это… Я не могу потерять тебя. Все… все, что угодно, только не это.
Он целовал прощальное кольцо, которое она ему подарила, а она смотрела на него, улыбалась и вдруг откинулась на подушки.
* * *Принцессу Амелию похоронили в Виндзоре с огромной пышностью.
В своих покоях король был в безутешном горе. Он потерял свою любовь, свою дорогую дочь и вместе с ней свой рассудок.
Для госпожи Фитцгерберт нет места
Принц Уэльский решил отпраздновать свое регентство самым блистательным спектаклем. Его решили дать в Карлтон-хаузе. Многие члены французской королевской семьи, которые были в это время в Англии, были приглашены гостями. Все только и говорили, что о предстоящем грандиозном зрелище.
Мария, тихо жившая в доме на Тилни-стрит, гадала, пришлют ли ей приглашение. Мисс Пигот наблюдала за ней с тревогой. «Благодарение Господу, – думала она, – у нас есть маленькая Минни, которая заменяет нам многое. И как мог Принни стать таким занудливым? Что он нашел в этой Гертфорд? Как можно ее сравнить с Марией»?.
Но он был очарован этим созданием, толки о них все росли, и чем настойчивей о них говорили, тем печальней становилась Мария.
Конечно, они не обсуждали это в присутствии Минни, но когда бывали одни, Марии хотелось излить всю свою боль:
– Сомневаюсь, что я получу приглашение.
– Что за чушь! – вскричала мисс Пигот. – Как это можно не пригласить жену?
– Очень просто, потому что ясно как день, что он не считает меня больше своей женой.
– Таких разговоров я и слушать не желаю. Конечно, считает. Он немножко сбился с пути истинного, должна признаться, но это все потому, что он как раз считает вас своей женой, думает, что может развлечься на стороне, а потом вернуться к вам.
– Он может просчитаться, – сказала Мария, явно сердясь.
Но как она радовалась, когда получила свое приглашение! Радость ее была короткой, потому что она скоро узнала, что на празднестве будет королевский стол, за которым принц будет сидеть с почетными гостями, включая членов французской королевской семьи. Для остальных гостей будет буфет – для двух тысяч приглашенных, – и все, кто будет пользоваться буфетом, будут обслуживать себя сами.
– Вы, конечно, будете за королевским столом, – говорила мисс Пигот. – Разве может быть иначе?
– Вот иначе-то как раз и может быть, – мрачно возразила Мария. – Но уж я прослежу, чтобы не попасть впросак. Я заранее узнаю, будут или нет меня обслуживать в этом буфете.
– Как вы сможете узнать заранее?
– О, разве вы не понимаете, что это будет совершенно унизительно? Я сидела во главе стола на многих обедах, где эта женщина была почетным гостем, потому что он так хотел. Но я на такое не соглашусь. Я собираюсь поехать в Карлтон-хауз и все узнать у него.
Мисс Пигот занервничала, но Мария настояла на своем. Она посетила Карлтон-хауз и потребовала встречи с принцем.
Он принял ее благосклонно, но с некоторым удивлением.
– Я приехала спросить, где я буду сидеть на обеде? – сказала она.
Он был смущен. Как он мог объяснить ей, что леди Гертфорд не хотела, чтобы у нее было место за королевским столом, а он не мог перечить леди Гертфорд? Мария должна понять. Он любил ее, но был под пятой очаровательной леди Гертфорд и должен повиноваться ее желаниям.
Мария не облегчила ему жизнь. Она смотрела на него с холодным неодобрением, да, с самым настоящим неодобрением.
Он сказал:
– Знаете, мадам, для вас нет места.
– Нет, сир, – бросила она, – кроме того, которое вы сами для меня выберете.
С этим она покинула его, расстроенного, смущенного и сердитого на нее за то, что она не поняла – он ведь не может вызвать неудовольствие леди Гертфорд.
Она вернулась к мисс Пигот в черной меланхолии.
– Это конец, Пигги. В самом деле конец. Я этого больше не вынесу.
Герцог Йоркский приехал навестить ее. Первым же указом его брат-регент вернул ему должность главнокомандующего армией. Он был популярен, его реабилитировали в деле Мэри Энн Кларк, и народ не возражал. Ему нравилась Мария, и он переживал из-за размолвки между ней и принцем. Она должна пойти на празднество, убеждал он. Люди заметят, если ее не будет, разве это не понятно? Народ хорошо ее воспринимает.
– Что мне в признательности народа, если меня отвергает мой муж.
Фредерик поссорился с принцем, который твердил свое. Мария не должна играть видной роли теперь, когда он стал регентом, объяснял он. Принцу Уэльскому выгодно иметь жену-католичку, но люди не потерпят этого теперь, когда он регент, на самом деле король во всем, кроме титула. Она должна понять это и запомнить на будущее.
