Кэтрин О'Нил - Не говори «прощай»!
Сторонники Кадамбы принялись громко на разных языках призывать к мятежу, потрясая мечами и винтовками, остальные же вопросительно смотрели на Нагара. Макс оглядел толпу, искаженные ненавистью и жаждой мести лица тех, кто жаждал крови, решительно прошел к центру площадки и поднял руку, прося тишины. Когда крики смолкли, он повернулся к Кадамбе и сказал:
— Рубин императора Ашоки символ мира, а не войны!
— Вот как? — презрительно бросил Кадамба. — Для англичан установить мир значит сделать рабами всех, у кого кожа темнее их собственной, кто тяжким трудом добывает себе хлеб на этой земле, кто любит ее, как родную мать!
— Нигде ни слова не сказано о том, что врагов нужно убивать, тем более женщин и детей, — отпарировал Макс.
— Правильно, — поддержал его Нагар, внимательно наблюдавший за названым сыном. Остальные молчали. Воздух звенел от напряжения.
— Значит, пришла пора это сказать! — воскликнул Кадамба.
— Ты посмел бросить мне вызов? — нахмурившись, спросил его Нагар.
— Это англичанин бросает тебе вызов!
— Нет, — поспешно возразил Макс, — я лишь хочу объяснить, что свободы можно добиться и мирным путем, ради нее совсем не обязательно проливать кровь невинных людей.
Но Кадамба уже не желал ничего слушать.
— Схватите англичанина! — приказал он соратникам, показывая на Макса.
Те заколебались, не решаясь арестовать сподвижника своего вождя.
— Разве ты имеешь право здесь приказывать? — мрачно посмотрел на него Нагар. — Тот, кого ты назвал англичанином, продолжатель моего дела, наш брат!
— Друзья, послушайте, — воспользовавшись паузой, обратился к толпе Макс, — если мы будем убивать англичан, то колониальные власти ответят еще более жесткими мерами. Наше движение будет отброшено назад на сотню лет. Весь цивилизованный мир поднимется против нас, объявит дикарями, недостойными иметь собственное правительство. Мы должны идти другим путем.
— Хватит! — завопил Кадамба. — Уберите эту английскую собаку, пусть скулит в другом месте!
Из толпы выбежали его сторонники и набросились на Макса, однако он увернулся и крикнул:
— Пусть этот спор разрешит поединок, как того требует наш древний закон!
Толпа молчала.
— У тебя нет права на поединок! — прошипел Кадамба.
— Разве наш вождь не воспитал меня как воина и не объявил своим наследником? Разве я не вернул народу Индии рубин Ашоки во исполнение великого пророчества? У меня есть право на поединок!
Все посмотрели на Нагара, ожидая его решения.
— Да, у него есть такое право, — кивнул тот.
— Ладно, — яростно раздувая ноздри, согласился Кадамба. — Но выбор оружия за мной, и я выбираю тигриную лапу!
По толпе воинов прошел глухой ропот.
— Что еще за «тигриная лапа»? — удивленно спросила Китти у соседа.
— Это любимейшее оружие Кадамбы, — ответил тот. — Еще никому не удавалось его победить в таком поединке!
По обычаю выбранное оружие положили перед соперниками на кусок ткани. Увидев его, Китти поежилась: оно и впрямь напоминало тигриную лапу с выпушенными когтями — это был массивный медный кастет с пятью длинными, острыми как бритва лезвиями, приваренными к внешней стороне. Поистине страшное орудие убийства.
Соперники поклонились друг другу, надели «лапы» на руки, и поединок начался.
Макс сделал выпад первым, но Кадамба легко увернулся.
— Послушай, — миролюбиво проговорил он, — я не хочу тебя убивать.
— Тогда откажись от своих призывов к резне! — сказал Макс.
— Ни за что!
И поединок продолжился. Кружась, словно в каком-то диком танце, соперники атаковали и парировали удары, как в фехтованье, только им приходилось подходить друг к другу гораздо ближе. У Макса было преимущество молодости, у Кадамбы — опыта и блестящей техники. Когда англичанин ударил в очередной раз, индиец отбил его удар так, что их «когти» сцепились. Макс с усилием освободил свое оружие и снова бросился в атаку, но его соперник легко, танцующим движением ушел из-под удара.
В ярости молодой человек снова замахнулся и рассек Кадамбе рукав — на ткани расплылись пять кровавых потеков.
— Предатель! — презрительно бросил раненый и вонзил свое оружие в плечо Макса.
— Это ты предатель, Кадамба, — морщась от боли, воскликнул Макс, — ты предаешь нашего вождя и всех нас, ты предаешь Индию!
Они бросились друг на друга, «когти» снова сцепились, и противники замерли, стоя лицом к лицу.
— Я не предатель, — сверля англичанина гневным взглядом, ответил Кадамба. — Я люблю Индию, как и ты, если верить твоим словам!
— Что это за любовь, если она не знает ни сострадания, ни прощения? — бросил Макс. — Ты превратился в безумного фанатика!
Молниеносным движением он нырнул, освобождаясь, развернулся и ударил «лапой» Кадамбу в лицо — по щеке у того побежали тонкие струйки крови.
Индиец упал вбок, спружинив свободной рукой, и со всей силой лягнул Макса по ноге, тот упал тоже. Кадамба подмял его под себя, приставив к горлу острые лезвия.
— Нет, это ты и твой покровитель Нагар предали наше дело, предали всех нас, но вашим преступлениям пришел конец: ваши головы первыми украсят шесты на Великом индийском пути!
Китти поймала взгляд поверженного возлюбленного. Он на волосок от смерти, нужно во что бы то ни стало его спасти! Но как? Она беспомощно огляделась и вдруг увидела оставленный на валуне рубин. Схватив его, Китти громко позвала: «Макс!»
Кадамба повернулся на голос. Один из его «когтей» рассек кожу соперника; потекла кровь.
Китти бросила рубин возлюбленному. Тот поймал реликвию свободной рукой и поднял так, чтобы на кристалл упали солнечные лучи. Рубин снова превратился в огненный шар, залив лагерную площадку кроваво-красным светом.
— Магическая сила императора Ашоки перешла ко мне! — закричал Макс.
Все воины, заполнившие площадку, упали на колени, дрожа от страха. Кадамба, веривший в могущество камня не меньше, чем его товарищи, с ужасом уставился на врага, потом рванулся вперед, чтобы выхватить у него реликвию. Лезвия соскользнули, освободив горло англичанина.
Макс со всей силы вонзил свои «когти» прямо в сердце сопернику. Тот свирепо посмотрел на него, потом его взгляд потух, и Кадамба замертво рухнул на своего победителя.
Оттолкнув мертвеца, Макс встал и поднял рубин над головой. Многие воины испуганно озирались, но большинство поднимались с колен. Никто из них еще не осознал, что произошло и что им надо делать. Нагар подошел к названому сыну и встал рядом. Ответив ему благодарным взглядом, Макс обратился к воинам:
