Аннет Клоу - Колдовское наваждение
На лужайке вокруг дома росли огромные столетние дубы. От особняка была проложена широкая аллея к небольшому изящному флигелю. По обеим сторонам аллеи буйно цвели розы и жимолость, наполняя воздух божественным ароматом.
И, хотя оба дома были выстроены в классическом стиле, их интерьер был типично луизианским — просторные комнаты с огромными окнами, впускавшими дивный воздух.
Чувствовалось, что архитекторы-креолы вложили душу в свое творение.
Эмиль теперь понимал, почему Патриция так любила эти места, этот дом, эти сады, что протянулись от Миссисипи. Он проезжал по полям, раскисшим от весенних дождей, и чувствовал себя как никогда умиротворенным. А подъезжая к огромному дому, он впервые ощутил по-настоящему, что возвращается домой. Он жил в доме своей матери, он жил в доме своего отца, но у него никогда не было своего дома.
Иногда, возвращаясь с прогулок, он представлял, как, сидя на веранде, его поджидает Патриция. Если бы она только сказала, что хочет жить с ним в «Белль Терр» и вместе возрождать заброшенные родовые земли! Нет, она ничего не сказала, а значит, и не хотела. Ее уже давно интересовал только ее магазин.
Они, как всегда, не поняли друг друга. Все время, начиная с момента, когда Эмиль объявил о покупке и готовился к отъезду, она ждала, что он предложит ей поехать с ним. Но он не сделал этого. Она же, после того как он столько раз отвергал ее, собрала всю свою гордость, чтобы не умолять его об этом. Она так страшилась услышать еще один отказ. И Эмиль окончательно переехал в «Белль Терр» один.
Маленький Джонни плакал и боялся, что отец, которого у них так долго не было, покинет их насовсем. Патриция, хотя и успокаивала сына, уверяя, что папа скоро приедет в гости, для себя решила, что теперь она теряет его навсегда. Эмиль звал Джонни погостить в «Белль Терр», но Патриции он не сказал ни слова.
По крайней мере, они все равно будут встречаться чаще, чем в Бостоне.
У нее есть магазин, есть любимая работа, и только на ней надо сосредоточиться.
Магазин еще только приводили в порядок, но Патриция бывала там целыми днями. Она сама наблюдала за отделочными работами, заказывала товары, вела переговоры с поставщиками.
Из Бостона от Генриха Миллера, которого она регулярно вводила в курс дела, пришло письмо, где он сообщал, что собирается приехать к открытию магазина в Новый Орлеан.
Это очень обрадовало Патрицию — она сохранила к Генриху теплые, дружеские чувства и знала, что он оценит, какую работу она проделала. Кроме того, приезд главы фирмы должен был поднять престиж магазина.
Гримсхау в магазине к ней больше не приставал, но с тех пор как уехал Эмиль, стал наносить по вечерам визиты к ней домой. Он, как и многие другие, решил, что после отъезда полковника Шэффера его жена стала свободной женщиной.
Слуги, по приказу Патриции, не впускали его, говоря, что хозяйка никого не принимает, но он с упорством маньяка продолжал поджидать ее, хотя и проклинал на чем свет стоит.
Однажды, стоя у окна, Патриция увидела, каким разъяренным стало его лицо после очередного отказа, и впервые пожалела, что в доме нет могучего сержанта Джексона. Похоже, если так будет продолжаться и дальше, ей понадобится серьезная защита!
А сержант Джексон часто с глубоким сожалением вспоминал о Новом Орлеане.
Полковник Шэффер с той же одержимостью, с которой он лечился в последние месяцы, окунулся в восстановление плантации. Он трудился от зари до зари, не покладая рук, и требовал того же от всех своих рабочих, в том числе и от Джексона. Сержант был умелым плотником, и Эмиль поставил его руководить ремонтом дома — это вполне устраивало Джексона, который предпочитал эту работу любым работам на полях. Но его не устраивал бешеный темп, который задал всем полковник. Тот хотел сделать ремонт и восстановить плантацию в какие-то немыслимо короткие сроки.
Полковник ежедневно выезжал на поля и сам наблюдал, чтобы рабочие как следует очищали землю от разросшегося бурьяна. Он проводил целые дни под лучами солнца, и его болезненная бледность давно исчезла, уступив место бронзовому загару. Частенько он сам становился в ряд с рабочими, и от тяжелой работы его мышцы еще более окрепли.
Эмиль хотел срочно очистить и засадить хотя бы треть плантации, рассчитывая оправиться окончательно к следующему году. Он распорядился сразу засаживать очищенный участок сахарным тростником. Молодые побеги уже радовали глаз, а Эмиль все так же неутомимо объезжал поля верхом на лошади, поторапливая рабочих.
Как-то вечером, возвратившись домой, Эмиль увидел стоявшую перед домом двухместную коляску. На минуту у Эмиля шевельнулась надежда — а вдруг это приехала Патриция? Но надежда сразу угасла, как только он рассмотрел коляску. Приехать в таком старом и обшарпанном экипаже Патриция никак не могла. Решив, что кто-то из соседей приехал представиться, Эмиль направился в дом и прошел в гостиную.
Там в зеленом бархатном кресле сидела очень эффектная молодая блондинка. Правда, платье на ней было выцветшее и явно вышедшее из моды.
Она приветливо ему улыбнулась, и Эмилю показалось, что он уже видел когда-то эту женщину, но он не помнил ее имени.
Она первой обратилась к нему:
— Полковник Шэффер! Я вижу, что вы не узнаете меня! Как невежливо с вашей стороны меня забыть! Вы были под другим именем, когда мы с вами познакомились, но меня зовут по-прежнему Бекки, — сказала она кокетливо.
И тут он вспомнил бал в доме у Патриции и эту блондинку.
Она была такой же привлекательной, хотя жизнь ее, судя по платью и экипажу, была нелегкой.
— Конечно, я вспомнил вас, мисс Олдвэй, — сказал Эмиль.
— Вижу, что вспомнили. Но я теперь уже миссис Фурье.
— Рад за вас. Но ваш визит для меня полная неожиданность. Что привело вас в «Белль Терр»?
Бекки захихикала.
— Я ваша соседка, полковник. Мы с мужем живем теперь на его плантации, а она расположена к югу от вашей. Правда, у нас там не так хорошо, а дом настолько обветшал, что жить в нем не безопасно. Федерико пытается наладить работу плантации, но Фурье никогда не жили на своих землях, поручая все дела управляющим, — ответила Бекки и, вздохнув, добавила:
— Война так всех нас изменила.
— Да, — согласился Эмиль сочувственно. — Не хотите ли чего-нибудь освежающего? — предложил Эмиль, втайне надеясь, что она, отказавшись, откланяется.
Но Бекки с радостью согласилась.
Эмиль вызвал слугу и, приказав подать напитки со льдом, потом еще целый час был вынужден выслушивать беззаботную болтовню гостьи. Наконец она распрощалась, но в последующие дни продолжала частенько заглядывать под различными предлогами.
