Эми Фетцер - Сердце льва
– Это варваско, любовь моя. Смертельный яд. В двадцать раз сильнее того, каким травили Саиду. Он уже проник в его кровь.
– Нет! – рыдая, закричала она. – Нет! О, Шокаи, посмотри на меня! Пожалуйста!
Узкие глаза Шокаи слегка приоткрылись.
– Видишь, Рэнсом! Принеси мою сумку!
– Любимая…
Старик пошевелил губами, его дыхание участилось.
– Не покидай меня, Шокаи, – рыдала Аврора, обхватив руками его голову.
Шокаи с огромным усилием взял руку девушки и сжал ее. Он окинул затуманенным взором Рэна и Аврору.
– Умный человек всегда знает, когда надо остановиться, дитя мое.
Пальцы его разжались, и с губ слетел последний вздох.
– Шокаи! – закричала Аврора.
Рэн в полной растерянности слушал прорывающиеся сквозь рыдания Авроры слова о том, как она любит своего семпаи и не может жить без него. Девушка сидела на земле, обняв своего мертвого телохранителя, и каждое ее слово проникало в душу Рэнсома. На его глаза тоже навернулись слезы, в горле стоял комок, и он не мог найти в себе сил увести Аврору от тела Шокаи.
Солнце уже садилось, а Аврора все еще обнимала Шокаи. Рэн осторожно расцепил ее руки, поднял девушку, отнес домой, раздел и уложил в постель.
Аврора даже не пошевелилась.
Взошла луна, потом настало утро, но девушка не просыпалась. Рэн велел позвать Баклэнда. Тот не нашел ничего опасного и посоветовал Рэну потерпеть. Но когда серебряная луна снова появилась на небосклоне, Рэн понял, что души Авроры в этой комнате уже нет.
Глава 36
Рэн терял ее, она ушла в непостижимый для него мир. На кровати лежало ее тело, а сама Аврора пребывала в недоступной дали.
Рэн страстно ждал возвращения Авроры, но не мог вернуть ее.
Сидя на краю кровати, он вглядывался в бледное, но спокойное лицо девушки, вслушивался в ее едва различимое дыхание. Рэн старался припомнить все, что она говорила ему о своем мистическом мире и о лечении. Перед его мысленным взором предстали вес проведенные с ней дни и ночи, все их приключения с того дня, когда он нашел ее в темнице султанского дворца, наказанную за то, что спасла жизнь ребенку.
Аврора, пожалуй, самая несчастная из исстрадавшихся людей.
Но как ее спасти, если он не знает, где она?
– Боже милостивый, красавица моя, вернись ко мне, – умолял Рэн. Сердце его разрывалось на части, ему страстно хотелось взять ее на руки, но он все еще помнил, каким пугающе безвольным было тело Авроры, когда он нес ее домой. Рэн вглядывался в ее лицо, надеясь заметить в нем хоть искорку жизни.
– Пламя ярко вспыхивает перед тем, как погаснуть.
«Господи, я уже говорю совсем как Шокаи», – подумал Рэн, с грустью вспомнив старика, которого похоронил вчера с искренней скорбью на вершине горы. Они сблизились совсем недавно, но Рэн успел оценить его глубокую мудрость и гордился тем, что старик считал его достойным внимания Авроры.
Так что же такое знал Шокаи, если это стоило ему жизни?
И почему Локвуд всегда находился поблизости, когда что-то случалось? Может, это он опустил баранью тушу в море и оставил фальшивые следы?
А Лужьер? Какое отношение имеет ко всему этому он? Нет, Лужьер не похож на человека, отравившего женщину, да и говорил он о ней с любовью. А почему Рэчел помогла Хелен избавиться от ребенка, который привязал бы ее к Лужьеру? Впрочем, как знать, он ли отец, ведь Хелен имела дело не только с ним. Однако Рэчел, возможно, считала отцом именно Лужьера. Это легко допустить.
А вдруг кто-то из них лгал?
Если Лужьер дал яд Хелен, и она, все поняв, передала его Рэчел, чтобы отравить ее, то почему она попросила сестру взять лекарство у Авроры? Почему Хелен не дала яд тому, кто желал ее смерти?
Рэн обхватил голову руками. Заботы о Дахрейне, на несколько дней усыпленном Авророй, и бдение возле нее страшно утомили Рэна.
Он нуждался в Авроре, в ее помощи, интуиции, способности видеть людей и распознавать ложь.
Она была нужна ему для жизни.
Она была нужна ему для любви.
Рэн потер глаза, глубоко вздохнул и поднялся.
Он беспокойно ходил из угла в угол, то и дело поглядывал на Аврору. Ему казалось, будто его посадили в клетку, и он злился и не находил себе места. Рэну хотелось кричать. Наступили сумерки, но он не заметил этого, пока не услышал тихий стук в дверь. Рэн распахнул ее.
– Почему ты не в постели? – заорал он, глядя на испуганную Саиду.
– Мне гораздо лучше, Кассир, – мягко сказала она. – Ты не хочешь поесть? – Она протянула ему поднос, накрытый салфеткой. Рэн молча впустил мать и усадил ее в кресло.
– Я уже побывала у Дахрейна, – проговорила Саида, заметив, что сын собирается выйти.
Пригладив рукой волосы, Рэн посмотрел на Саиду. Сколько страданий он причинил этой женщине!
– Кассир! – Саида бросила встревоженный взгляд на Аврору. – Как она?
– Никаких изменений, – устало ответил Рэн. Охваченный отчаянием, он сел на пол и прислонился к кровати.
– О Кассир… – Саида никогда еще не видела его в таком состоянии. Судя по всему, он не спал, глаза покраснели. Саида протянула ему руку, и Рэн пожал ее.
– Ты можешь простить меня? – Ее лицо выразило изумление.
– Я был просто идиотом, – со злостью прошептал Рэн. – Настоящим мерзавцем, но, клянусь, я не осознавал этого. Впрочем, нет. – Рэн печально покачал головой. – Прекрасно осознавал. Я намеренно обижал тебя. Мне хотелось, чтобы ты страдала так же, как и я, хотелось причинять тебе боль. Обвиняя тебя в том, что ты отдала меня отцу, я желал наказать тебя за все невзгоды, испытанные мною в его доме.
– Я знаю, Кассир. – В ее голосе прозвучало сочувствие.
– Так почему же ты раньше не рассказала мне, что заставило тебя пойти на это?
– А ты бы поверил?
– Нет, – ответил он, не задумываясь. – Только не тогда. – Рэн прекрасно знал, что не стал бы слушать мать до того, как полюбил Аврору.
– Почему ты пошла со мной тогда, на Крите?
Саида откинулась в кресле.
– Я винила себя во всем, что тебе пришлось пережить, Кассир. Я не знала, что Анна жестоко обращалась с тобой, и надеялась, что твой отец оградит тебя от невзгод. – Она пожала плечами. – А тогда, на Крите, мне захотелось быть рядом с тобой, чего бы это ни стоило.
– Даже несмотря на мою ярость?
– Когда у тебя будет сын, ты поймешь, как много можно снести ради него.
– Чтобы познать родительскую любовь, нужно родить ребенка, говорил Шокаи. – Голос Рэна стал мягким. – Я знаю, что не заслуживаю этого. – Он тяжело вздохнул. – Можешь ли ты найти в своем сердце прощение… мама?
На глаза Саиды навернулись слезы. Слава Аллаху, сын стал настоящим мужчиной, о чем она всегда так мечтала!
– Конечно, Кассир, – всхлипнула Саида, а Рэн поцеловал ей руку. С матерью он чувствовал себя спокойнее. – Она вернется к тебе, Кассир, – убежденно сказала Саида.
