Кристина Додд - Мой милый победитель
Воинственное возбуждение девушки сменилось страхом.
— Что вы делаете?! — возмутилась она, сетуя на предательскую дрожь в голосе и стараясь казаться разгневанной, а не напуганной, — Это переходит все границы!
Не удостоив ее ответом, Винтер молча шел вперед. Куда же он направляется? Шарлотта снова попыталась приподняться.
Если бы только ей удалось сорвать повязку! Откуда-то снизу донесся чей-то голос:
— Говорю вам, я слышала выстрел.
Этого не может быть! Они приближаются к лестнице.
— Милорд, куда вы меня несете?
Голос Винтера прозвучал спокойно и твердо:
— Я похищаю свою жену.
Шарлотта принялась отбиваться всерьез: в ход пошли кулачки.
— Куда… вы меня… несете?!
— Есть тут одно местечко: я все приготовил.
— Но внизу люди!..
Винтер начал спускаться по ступенькам и девушка угомонилась. Не хватало еще скатиться вниз по лестнице! Но то, что произойдет сейчас… Еще ни одну свадебную церемонию не венчал такой грандиозный скандал!
— Винтер! Я запрещаю!
Он не обращал никакого внимания на ее причитания, но спускался осторожно, бережно придерживая жену за талию.
Голоса стали громче, и вдруг кто-то из мужчин — неужели лорд Бакнелл? — воскликнул:
— Святые небеса!
Ее страхи были тем более мучительны, что им, похоже, суждено было сбыться. Винтер направлялся к гостям.
— Вы только посмотрите! — прозвучал еще голос, на этот раз уже женский.
— Прошу, не показывайте меня людям! — взмолилась Шарлотта.
— Это ненадолго, — заверил ее супруг.
Гул голосов все нарастал. Как и паника Шарлотты.
— Зачем вам это представление?
— Чтобы попасть к парадным дверям, мне придется пересечь зал. Потом мы поедем туда, где я все приготовил.
Когда послышались отдельные комментарии гостей, Шарлотте показалось, что она сходит с ума.
— Ч-что это Винтер надумал? — запинаясь, пролепетал кузен Стюарт.
— Как мило! — проворковала Адорна. — Винтер просто обожает Шарлотту. Ах, проказники! Решили побаловаться.
Шарлотта не усматривала в его демарше ничего милого, и ей было далеко не до баловства. Вонзив ногти в ненавистную спину, она прошипела:
— Вы не могли выбрать другой путь?
— Я выбрал правильный.
— Вы меня унижаете!
Винтер остановился.
— Унижение тут ни при чем, мисс леди Шарлотта, — он собственническим жестом погладил ее по попке. — Вы — девица с девичьими страхами. А я мужчина, и собираюсь избавить вас от них. Вы скажете, что любите меня, и мы заживем счастливо.
Все ее тревоги утонули в нахлынувшем возмущении:
— Устроили этот ужасный спектакль, а рассуждаете так, словно это обычная шалость.
— Сегодня Бакнелл мне напомнил, что строптивых девиц следует похищать.
Шарлотта на мгновение потеряла дар речи, потом не удержалась от вопроса:
— Вам об этом напомнил лорд Бакнелл?
— Да, — отрезал Винтер, как будто это был исчерпывающий ответ.
Голоса стихли. Они, наверное, миновали зал. Хотя сказать с уверенностью, где они сейчас находились, Шарлотта не могла. Наконец ей удалось дотянуться до повязки и сдвинуть ее на лоб. И увидела, что они находятся прямехонько в центре танцевального зала. Онемев от изумления, дорогие гости стояли, не шевелясь, и смотрели на них во все глаза. А Винтер спокойно продолжал свой путь к входной двери.
Шарлотта натянула повязку обратно, и беспомощно свесила руки. С мисс Присс покончено навсегда. После ее скандальной помолвки и этого спектакля уже никто не назовет ее образчиком благонравия.
Она услышала, как открылась входная дверь, вдохнула свежий воздух и почувствовала, как по спине скользнул теплый солнечный луч. Можно расслабиться. Какое облегчение — сознавать, что они, наконец, покинули дом. Пусть даже она твердо знает, что гости столпились в дверях, и провожают их любопытными взглядами.
Послышалось тихое ржание лошади и Шарлотта снова беспокойно задвигала руками и коленями.
— Милорд, прошу вас, я боюсь ехать на лошади в таком странном положении. Я задохнусь. Винтер!
Он поставил ее на землю. Лошадь стояла рядом. Шарлотта слышала запах животного, чувствовала его тепло. Винтер поднялся на какое-то возвышение и усадил ее в седло. Потом положил ее руки на луку седла и уселся позади нее.
Устроенная им сцена была отвратительной от начала до конца. Но при этом Шарлотта почувствовала неожиданный прилив сил. Кровь пела в венах, мышцы приятно напряглись. Спиной она ощущала тепло Винтера. Он обнял ее за талию. И когда только ее испуг успел перерасти в возбуждение? Или природа этих чувств одинакова?
Они скакали с четверть часа, то, пускаясь галопом, то, переходя на шаг. Временами под копытами шуршал гравий, временами шелестела трава, и Шарлотта слышала сочный запах раздавленных стеблей. Девушка потянулась к повязке, но Винтер поймал конец цепочки, которой были связаны ее руки, и не разрешил ей снять красную ленту с глаз. Она не должна была знать, где находилось то самое «местечко», которое он подготовил.
— Мы приехали, — объявил он, наконец.
Шарлотта никак не могла отдышаться. Винтер же легко спрыгнул на землю и снял ее с лошади. На этот раз он одной рукой поддерживал ее за спину, а другой подхватил под колени. Внезапно Винтер рассмеялся — громко, раскатисто. Он слегка приподнял девушку на сильных руках, словно показывая всему миру свое новое приобретение.
Она изо всех сил двинула его локтем в грудь. Молодой человек охнул от боли и предупредил:
— Мисс леди Шарлотта, будете брыкаться, я привяжу вам руки к коленям.
— Не посмеете!
— Посмею. Сегодня мой день. Вы — моя жена. И я сделаю с вами все, что захочу.
Произнося свою убийственную речь, Винтер продолжал идти, и вскоре Шарлотта скорее почувствовала, чем увидела перемену в освещении, которая означала, что они попали в дом. Стало прохладнее, и ноздрей девушки коснулись дивные запахи. Пахло розой, лимоном и еще чем-то пряным и знойным.
Винтер захлопнул дверь и поставил Шарлотту на ноги. Развязал ей руки. Снял повязку и бросил ее на пол. Подбоченившись, с довольным видом смотрел на нее, словно он — предводитель пиратов, а она — принцесса-пленница. Так оно и было, вот только вряд ли Шарлотте удалось бы почувствовать себя принцессой, а вот пленницей — без труда.
Комната была Шарлотте незнакома, но ее размеры и высокий потолок наводили на мысль о том, что они находятся в каком-то довольно большом доме. Шторы были тщательно задернуты. Мебель отсутствовала. Зато почти всю комнату занимал огромный шатер из белого и бледно-розового шелка, такой высокий, что в нем можно было стоять во весь рост. Служившая дверью занавеска была откинута, словно приглашая их заглянуть внутрь. Пол устилали ковры. В центре располагалась кровать, или, скорее, матрас — высокий и широкий. На нем — собранные мягкими складками простыни и бархатные подушки. Эта постель сама по себе была соблазном.
