Синтия Райт - Огненный цветок
— Разве ее фамилия не Мэттьюз?
— Строго говоря, да… но ей никогда не удавалось жить в тени мужчины. — Лис говорил теплым, любящим голосом.
Мэдди молчала, стараясь привести в порядок все открытия сегодняшнего дня, теперь она поняла, как мало на самом деле она знает о Лисе.
— Я всегда знала, что вы что-то скрываете… Я никогда не могла получить от вас прямой ответ о вашем настоящем вмени, но теперь, слушая, как вы говорите о матери, и складывая по кусочкам то, что вы до сих пор рассказывали о себе… я будто заново знакомлюсь с вами. Вы сейчас даже говорите иначе! Раньше вы говорили иногда как образованный человек, но…
— Я говорю как житель пограничной полосы, мэм, — согласился он. — Не могу ходить кругами и говорить слова вроде «безупречный» или «повестка дня», иначе люди будут просто смеяться надо мной. Каждый примет меня за хлыща, такого, как этот ваш придурковатый дружок из бостонских Скоффилдов!
Мэдди в притворном оскорблении замахнулась на него рукой, но он поймал ее и поцеловал в ладонь.
— Грэхем не был моим дружком! Если он и думал так, то только потому, что это ободряло его, мистер Дэниэл Мэттьюз!
— Для вас, Огненный Цветок, Увидевший Звезды, — смеясь, Лис притянул ее к себе, пока она не свалилась на него, счастливая, что снова попала в ловушку его объятий.
— О Мэдди, я так долго боялся, — он целовал ее снова и снова. — Одни секреты рождали новые секреты, пока я не почувствовал себя чужим даже самому себе. Обманщиком.
— А сейчас?
Лис широко улыбнулся.
— Как будто меня выпустили из тюрьмы. Раньше я этого не понимал, но мне нужно было поехать сюда и побыть вместе с народом лакота, с теми, кто убил Кастера и всех его солдат, чтобы наконец поставить все на свои места.
Шелковистые волосы Мэдди струились вниз, как завеса над их головами. Лис нежно ласкал ее лицо и алебастровую шею.
— Я чувствую, что с меня свалились тысячи фунтов… Впереди у меня свет, а не темнота. Я могу снова жить в мире с самим собой.
Слезы навернулись на глаза Мэдди.
— О Лис… Теперь, если мы найдем Улыбку Солнца, все будет прекрасно!
— Вы говорите, как моя матушка, связывая концы в хорошенький узелок. Я согласен с вами в одном: мы многое узнали о себе за эти несколько дней в Бир Батте. — Он вздохнул: — Я знаю, что линия, разделяющая людей, не так отчетлива. Я не могу считать себя полностью белым, прокладывая путь на Запад с остальными людьми моей расы, но и не могу отвернуться от своего прошлого и жить как индеец.
— Мы все поставим на свои места, вернувшись в Дидвуд, — твердо ответила она. — Первое, что вы должны сделать, — это стать самим собой.
Мэдди прижалась к нему, целуя его ухо, так что Лис не сразу понял, что она сказала. Когда до него дошло, он перевернул ее и посмотрел на нее сверху. Видя ее лицо, милое от усыпавших его веснушек, прекрасные зеленые глаза, он снова был поражен силой, притягивающей его к ней, своей потребностью в ней — во всем в ней. Это было очаровывающее и настойчивое чувство. Усилием воли он заставил себя заговорить:
— Я просто хочу сказать вам одну вещь, Ваше Безумство, теперь, прежде чем я утону в ваших глазах… Я не могу быть Дэниэлом Мэттьюзом, когда мы вернемся в Дидвуд. Может быть, я буду опять чувствовать себя отважным, но я не глуп. То, что я доверился Голодному Медведю и вам, еще не значит, что эта тайна предназначена для всеобщего разглашения, милая. Мы не можем никому больше говорить об этом.
Мэдди смутилась:
— Что? Почему?
Лис поперхнулся ироническим смехом.
— Вы забыли, каково мнение об убийстве, как они это называют, на Литтл Бигхорн? Если я сам порицаю себя за то, что уехал из полка, прежде чем он встретил свою судьбу, то что же обо мне подумают люди? Я буду парией и в Дидвуде, и в любом другом месте до конца жизни! — Лис помрачнел, и настроение сразу же упало у обоих. — Я буду пользоваться дурной славой как единственный выживший в бесславном, кровавом убийстве!
— Но, Лис, — в ужасе возразила Мэдди, — если все, кто был с Кастером, погибли, как люди узнают, что вы были на Литтл Бигхорне? Многие в Дидвуде вообще ничего не знают. Никто ничего не заподозрит, если вы вернете себе полное имя и станете более открытым и респектабельным, если, — она восхитительно покраснела, — если будет очевидно, что вы влюблены!
— А. — Он глубокомысленно кивнул. — Понятно. Освободите меня от еще одного из ваших женских планов касательно моего будущего. Как вам хочется облагородить меня и поверить, что настоящая любовь и брак внезапно сотрут из моей памяти события того дня!
— Я не говорила о браке, — горячо запротестовала она. — Позвольте мне встать!
Лис помог ей подняться я одарил ее непреклонным взглядом:
— А вам и не надо было говорить. Но это не выход. Вы забыли, Мэдди, что Седьмой Кавалерийский полк был разделен в тот день на три отдельных батальона, буквально за несколько минут до того, как я переехал через Холм. Погибли все люди Кастера, но большинство остальных остались живы. Все склонны забыть о батальонах Рено и Бентина, потому что они сражались на другой стороне Холма. — Он утомленно потер глаза. — А я не могу!
Сердце Мэдди сжало, как в тисках.
— Вы хотите сказать… что кто-то из солдат мог видеть, как вы уезжаете перед битвой? И кто-то может указать на вас пальцем, если узнает вас в Дидвуде?
— Только Кастер и я знали о том, что произошло на самом деле: что я покинул полк по его приказу. Но Кастера нет, чтобы подтвердить это. Остальные не знают, что было сказано, и нетрудно догадаться, что они подумали, увидев, что я уезжаю от них в направлении, противоположном лагерю. Если один из них встретит меня в Дидвуде, шансов у меня нет. Я буду удобным козлом отпущения.
Ее расстройство растаяло, уступая место любви и отчаянию. Мэдди подтянула юбку из оленьей кожи и забралась к нему на колени.
— О Лис, почему жизнь такая трудная?
— Будь я проклят, если знаю. — Он наклонил голову и поцеловал ее шею. — К счастью для нас, есть в ней и развлечения…
Глава 21
— Вы должны попробовать васяа, которую приготовила Убегающая, — проговорил Голодный Медведь. Он развернул драную шкуру, и все увидели хаш, считающийся у лакота деликатесом. — Она здорово потрудилась, чтобы украсить наше празднество в честь твоего сна и нового имени, но потом оробела и спрятала это. Она боялась, что ее васна хуже, чем у других женщин. — Голодный Медведь пожал плечами и прошептал: — Я не знаю, Увидевший Звезды, но, по-моему, Убегающая в чем-то права. Она не так хорошо готовит, как моя жена. Маленькая Голубка. Мне не нравится жизнь в агентстве, но мне не хватает моей семьи. Надеюсь опасности пройдут, и она не побоится вернуться ко мне.
