Дебора Мартин - Лунное очарование
– Пока не знаю. И вообще, тебе-то что до этого? – огрызнулась она. – Не беспокойся, я не пропаду – найду себе какую-нибудь работу…
– Ну уж нет, – брови Йена решительно сошлись к переносице, – я не позволю тебе пропадать на улице. Ни за что! Ты останешься здесь, пока не приедет твой отец!
– Никто не посмеет держать меня где бы то ни было против моей воли!
– Никто? Я посмею! – Круто повернувшись, посол направился к двери.
– Ты еще пожалеешь об этом!
Задержавшись на мгновение, Йен обернулся:
– Возможно. Но я пожалею еще сильнее, если брошу тебя одну в незнакомом городе!
Он вылетел из комнаты словно пуля, нарочито громко хлопнув дверью, и через мгновение Эсме услышала звук поворачивающегося в замке ключа.
Глава 16
Эсме исступленно колотила кулаками в дверь, пока наконец окончательно не обессилела. Как мог Йен так поступить с ней? Кто ему дал право? Впрочем, она сама виновата – кто велел ей отказываться идти в консульство? Впрочем, возможно, и это не помогло бы, раз посол все равно вознамерился оставить ее у себя.
Эсме еще раз окинула взглядом комнату. Ни окон, ни еще одной двери. Как долго он собирается продержать ее здесь?
Неужели всю оставшуюся жизнь? Если так, то пусть, приготовится к бою – она сделает все, чтобы превратить его жизнь и ад, и рано или поздно он таки пожалеет, что связался с ней!
Интересно, здесь ли он сейчас или покинул дом? Приложив ухо к двери, Эсме прислушалась, но так ничего и не услышала.
Не зная, что предпринять, она начала нервно ходить взад и вперед по комнате. Она и сама не могла сказать, сколько времени прошло до того момента, когда наконец послышался звук открываемой калитки. Должно быть, это вернулся сиамец с вещами Йена.
Прошло еще несколько минут, и дверь гостиной вдруг отворилась. На пороге стоял посол в сопровождении Прасерта. Когда он протянул ей одежду, Эсме узнала в ней свой злополучный саронг.
– У тебя пять минут на то, чтобы переодеться, – сухо произнес Йен. – Если за это время ты не будешь готова, я сам тебя переодену – церемониться не буду!
Он уже собрался выйти из комнаты, как вдруг Эсме стремительно бросилась к нему и схватила его за руку.
– Погоди! Чего ты собираешься всем этим добиться? – требовательно спросила она.
– Всего лишь того, чтобы ты не делала глупостей. Чингмэй – небезопасное место для молодой девушки. Не думаю, что тебе удастся улизнуть после того, как я запру дом и оставлю Прасерта сторожить тебя, но на всякий случай осторожность не помешает. Без мужского костюма и без своего серого платья ты, полагаю, вряд ли сможешь уйти далеко, а в саронге тебе будет труднее перелезть через стену.
Эсме сжала руку Йена так сильно, что ногти ее впились и его кожу.
– Негодяй! Как ты смеешь издеваться надо мной?!
– Ты сама не оставила мне выбора! – Он покачал головой. – Скажи спасибо, красавица, что я вообще оставил тебе хоть что-то из одежды! Когда переоденешься, перед;m свой мужской костюм Прасерту. А ты, – обратился он к сиамцу, – возьми все остальные пожитки госпожи и не отдавай их ей, как бы она ни просила, пока я сам тебе не велю. Ты все понял?
– Да, хозяин.
– Так ты собираешься постоянно держать меня запертой, в этой комнате? – изумилась Эсме.
– Отчего же? После того как ты переоденешься, весь дом в твоем распоряжении, тем более что я сейчас уйду, так как мне необходимо подыскать кого-нибудь, кто бы следил за нашим другом Ченом. Потом мне еще нужно будет успеть на ужин к принцу Матайе, и оттуда я скорее всего вернусь только за полночь.
После этих слов Йен дал знак Прасерту покинуть комнату и, выйдя вслед за ним, закрыл дверь на ключ.
Эсме неподвижно уставилась на дверь, словно сомневаясь, действительно ли все случившееся произошло именно с ней. Да, Йен часто говорил про свое чувство ответственности за нее, но Эсме не предполагала, что ради этой ответственности он готов пойти на столь радикальные меры.
Взглянув на саронг, Эсме задумалась: а что будет, если она все-таки откажется переодеваться? Впрочем, она не сомневалась, что ее тюремщик действительно способен раздеть ее насильно.
Эсме в гневе топнула ногой. Что ж, на данный момент ей ничего не остается, как только признать победу Йена. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним, – как знать, может, ей все же удастся каким-нибудь образом обмануть его и обрести свободу, которая всегда была для Эсме самой большой ценностью. Йену еще предстоит узнать, что ради свободы она готова на все.
Когда через пять минут Йен, даже не соизволив постучаться, вошел в ее комнату, Эсме встретила его уже в саронге. Правда, для того чтобы привести порванный Хенли саронг в порядок, ей пришлось использовать едва ли не с полдюжины булавок, но результат оказался довольно сносным. Тем не менее, Эсме чувствовала себя неловко, ибо ей пришлось надеть саронг на голое тело. Слава Богу, вопреки ее ожиданиям Йен не стал отпускать свои обычные шуточки, рассказывая, как соблазнительно она смотрится в столь экзотическом одеянии, – что заставило бы Эсме покраснеть еще сильнее. Посол лишь окинул ее фигуру быстрым взглядом и одобрительно кивнул, а затем, подхватив костюм Лека, вышел из комнаты, так и не проронив ни слова.
Поскольку на этот раз он не стал запирать за собой дверь, Эсме вышла вслед за ним в коридор. Отдав костюм Прасерту, Йен что-то приказал ему, причем сделал это так тихо, что девушка не смогла ничего расслышать. Затем он удалился, чему Эсме была искренне рада – ей не хотелось, чтобы в столь печальный для нее момент он был рядом и наслаждался плодами своей победы.
Прасерт покосился на босые и довольно грязные ноги Эсме.
– Хозяин приказал приготовить вам ванну, госпожа, – вежливо произнес он, – если вы этого пожелаете.
Эсме невесело усмехнулась – для тюремщика посол оказался довольно-таки заботливым типом.
С одной стороны, ей вовсе не хотелось пользоваться подачками Йена, с другой – она так давно не принимала настоящую ванну… Правда, после своего разоблачения во время путешествия Эсме каждый день купалась в реке, но разве это может сравниться с горячей ванной, наполненной приятной мыльной пеной…
– Что ж, ванна – это замечательно! – Она подмигнула Прасерту.
Поклонившись, сиамец удалился, и тогда Эсме решила устроить себе небольшую экскурсию – до сих пор, слишком поглощенная своим горем, она не обращала внимания на обстановку дома, в который ее забросила судьба. Стены его из красного дерева были отполированы до блеска, и это делали дом светлым и просторным. За исключением гостиной, во всех комнатах имелось по нескольку больших окон, выходивших к цветущий сад. Сияющие паркетные полы были покрыты огромными персидскими коврами. Полированная мебель из красного дерева, инкрустированная перламутром, завершала кар тину. Вряд ли Йен снимал этот дом – должно быть, он бы и предоставлен ему самим принцем.
