Виктория Холт - Лев-триумфатор
Нет смысла изображать, что меня не волновало то, что я вхожу в этот дом хозяйкой, как и то, что я иду с ним в свадебные покои, и останусь здесь.
В эти первые мгновения я верила, что Джейк испытывал ко мне нежность. Я знала, что он получил то, чего так долго добивался, и когда он обнял меня, то был ласков. Но это длилось недолго, так как это чувство было непривычно ему.
Его страсть была неистовой, и, поскольку я знала, что он жаждал покорять, сражаться, я сопротивлялась ему.
Но я разделяла его страсть. Джейк знал это, хотя я и не хотела, чтобы он понял. Наши сражения были захватывающими, я забывала обо всем, кроме сильного физического удовольствия.
Мои отношения с Джейком были только плотскими. Я не хотела притворяться, что мне не нравятся чувственные наслаждения, и не скрывала этого. Если он не испытывал нежности ко мне, то и я платила ему той же монетой. Я не собиралась притворяться, что люблю его, и даже не подавала вида, что он мне нужен. Я обнаружила, что он грубый, жестокий, высокомерный, и не прощала ему этого. Я вышла за него замуж только потому, что носила ребенка, которого он мне сделал насильно. Я была женщиной с ярко выраженными природными инстинктами, и его сильное мужское начало вызывало во мне ответные чувства. Оказалось вполне возможным разделять сексуальные наслаждения и в то же время не любить своего партнера.
Я дала ему понять это, но Джейк заявил, что я хочу его так же, как и он меня. И он всегда считал, будто стоит только ему поманить меня пальцем, как я кинусь в его объятия.
— Ты не раз заманивал меня, — напомнила я ему. — Но я никогда не была в твоей постели, пока ты не овладел мною силой на корабле, но там я не могла спастись от тебя.
— Я видел, что ты тянулась ко мне.
— Как глупая Дженнет? Но я не Дженнет, запомни это.
— Я хорошо это знаю. Но ты, как и она, женщина, а такой женщине нужен мужчина, как я.
— Чепуха! — возразила я ему.
— Докажи это.
И уже ничто не могло его удержать. Да, мне доставляли удовольствие наши схватки. Я не могла этого скрыть.
— Мы созданы друг для друга, — сказал он. — Я знаю это. С того момента, как я в первый раз увидел тебя, я сказал себе: «Это твоя женщина, Джейк Пенлайон. Она будет лучшей из всех, кого ты когда-либо знал».
Но потом мы спорили, и я обычно выигрывала, и ему доставляло удовольствие уступать мне.
Стоило ему только схватить меня, как, несмотря на мое сопротивление, он всегда добивался своего… в любое время и везде.
Я говорила, что он бесстыдный, а он отвечал, что я такая же.
Так прошел первый месяц моей супружеской жизни с Джейком Пенлайоном.
Затем моя мать сообщила, что она едет домой. Она оставила Руперта одного слишком надолго.
Хани поедет с ней. В Труинде было слишком много неприятных для нее воспоминаний. Она будет жить с моей матушкой в Аббатстве.
Итак, она с Эдвиной отправилась в Аббатство; Роберто, Карлос и Жако остались, а Дженнет и Мануэла присматривали за ними.
К этому времени я уже была уверена, что беременна.
«Скоро, — пообещала я себе, — в детской появится еще один ребенок».
Роберто тосковал. Его темные глаза становились все больше на маленьком лице с оливковой кожей.
— Мама, — сказал он, — я хочу домой.
— Роберто, мой дорогой, — ответила я ему, — мы дома.
Он покачал головой:
— Это не дом. Дом не здесь, мама.
— Теперь здесь, — сказала я ему. — Дом там, где я и ты.
Он понимал это.
— Я хочу к папе. Где мой папа?
— Он покинул нас, Роберто. Он мертв. Теперь у тебя новый отец.
— Я хочу своего отца, мама. Кто теперь мой новый отец?
— Ты знаешь.
Он в испуге вздрогнул:
— Только не он…
— Теперь он будет твоим отцом, Роберто. Он крепко зажмурил глаза и покачал головой. Я сказала не то. Я испугала его.
Я взяла Роберто на руки и покачала. «Я с тобой, Роберто». Это успокоило его. Он прижался ко мне. Но он боялся Джейка, а Джейк, который не понимал детей, ничего не делал для того, чтобы смягчить эту ситуацию.
Карлос и Жако были увлечены «Вздыбленным львом»; они играли в игры, в которых присутствовали корабли и капитаны. Карлос всегда был капитаном Пенлайоном, и это нравилось Джейку. Он гордился этими двумя… его сыновьями. Похоже, его не волновало, что один из них был сыном знатной испанки, а другой — сын прислуги. Они были Пенлайоны, и этого было достаточно для него.
Иначе обстояло дело с моим маленьким Роберто! Я так беспокоилась о ребенке, что поговорила о нем с Джейком. Я зашла так далеко, что умоляла его проявить хотя бы небольшой интерес и немного доброты к мальчику.
— Интерес к сыну того человека?
— Он также и мой сын.
— Это не заставит меня любить его.
— Заставит. Я взяла твоих сыновей и забочусь о них.
— Ты женщина, — сказал он.
— Если в тебе есть какие-либо добрые чувства…
— Но ты знаешь, что их нет…
— Умоляю тебя, будь добр к моему сыну.
— Я буду вести себя так, как мне подсказывают чувства.
— О, так ты собираешься удовлетворить свою гордость, не так ли?
— В этом случае да. — Он неожиданно повернулся ко мне:
— Я говорил тебе, что ненавижу мальчика. Когда я вижу его, то представляю тебя с этим испанцем. Я хочу переломать ему все кости; хочу уничтожить все, что напоминает мне об этом.
— Ты жесток. Обвинять ребенка…
— Ты должна была отправить его с твоей матушкой.
— Моего родного сына!
— Перестанешь ты говорить о твоем сыне? Скоро у тебя будет мой, и тогда это темнокожее отродье должно будет убраться отсюда. Я могу взять его с собой в море и отвезти домой. Что ты на это скажешь?
— Если ты осмелишься тронуть этого мальчика…
— То что будет? — насмехался он.
— Я убью тебя, Джейк Пенлайон.
— Итак, ты собираешься стать убийцей.
— Да, если кто-нибудь причинит вред моему сыну — О, давай перестанем говорить об этом ублюдке. В детской будет столько настоящих мальчиков, что ты не будешь скучать еще по одному.
Я ударила его по лицу. Проявление эмоции всегда возбуждало его. Он схватил меня за руки и силой опрокинул на пол.
Это была неизбежная концовка, но она ничего не решала.
Он ненавидел моего сына из-за его отца, и это тревожило меня.
Когда Роберто заболел, я была с ним все время. Думаю, причиной болезни стал холодный восточный ветер, который неожиданно подул и был слишком свежим для него.
Дженнет и Мануэла ухаживали за ним, и я провела с ними в детской целый день.
Когда наступили сумерки, ему стало немного легче.
— Кажется, ему лучше от того, что вы с ним, хозяйка, — сказала Дженнет.
