Мэри Бэлоу - Сети соблазна
– Я совершенно его не знаю, – начала она. – Глупо звучит, не правда ли, после восьми месяцев совместной семейной жизни. Он не разговаривает со мной, никогда не улыбается мне. Я никогда не знаю, что выражают его глаза. У него замашки собственника и диктатора. Разговариваем мы только тогда, когда ссоримся.
– Собственника? – переспросил Домми. – Значит, какие-то чувства к вам у него есть.
– Нет, никаких, – возразила она. – Я просто собственность.
– Но всех этих неприятностей еще недостаточно, чтобы броситься стремглав в почтовую карету, – резонно заметил он. – Что случилось, Мэд?
Она опустила голову ему на плечо и закрыла глаза.
– Случился конец света, вот и все.
– Мелодрама? – Он погладил ее по плечам. – Нет, прошу прощения. У вас нет сил, чтобы актерствовать передо мной. Вы говорите серьезно. Что же привело к концу света?
– Эллен увела маму нарочно, да? – спросила Мэдлин. Он тихо засмеялся:
– Вы, наверное, были вне себя, если вам приходится спрашивать об этом. Это было сделано не очень-то тонко.
– Вы выбрали себе чудесную жену, Домми. Я рада за вас.
– Спасибо, Я тоже рад за себя. Что привело к концу света?
– У него есть любовница, – сказала она. – И девятилетний сын от нее. Мальчик даже внешне похож на него. И однако, когда я подружилась с другим мужчиной, это вызвало ярость.
– Что-нибудь особенное?
– Управляющий герцога Питерли, – сказала она. – Приятный человек, который был добр ко мне. Его сестра и есть любовница Джеймса. Ему было больно говорить мне об этом.
– Кому – ему? Джеймсу или управляющему?
– Карлу, – пояснила она. – Карлу Бисли.
– Он рассказал вам?
– Только когда я увидела достаточно для того, чтобы у меня появились серьезные подозрения.
– И этот человек ваш друг? – спросил Доминик. – И ваш муж возражает против этой дружбы?
– Да, – вяло ответила она. – Наверное, он решил, что мы обнимаемся, но Карл просто держал меня за руки после того, как ему пришлось все мне рассказать.
Доминик пробормотал какое-то ругательство, возразить против чего у Мэдлин недостало сил.
– Вы вполне уверены, что рассказанное им, правда?
– Да, вполне. – Голос ее звучал монотонно. – Они были наедине в комнате незадолго до того, как Карл вывел меня из дому.
– Не всегда можно доверять глазам, – наставительно заметил Доминик. – Ведь то, что видел ваш муж, на деле было не тем, что ему показалось.
– Вы хотите сказать, что пребывание Джеймса наедине с миссис Драммонд было невинно? – невесело усмехнулась она, поднимая голову, и, обернувшись, взглянула на него усталыми глазами. – Вряд ли это так, Домми. И потом, у них есть ребенок.
– Миссис Драммонд? А какова же роль мистера Драммонда во всем этом?
– Я думаю, что он скорее всего ничего не знает. Хотя он должен знать, что это сын Джеймса. Мальчик так не похож на остальных детей Драммонда. Но его братья застали Джеймса с ней наедине и пришли в бешенство. Они даже угрожали ему.
Доминик вздохнул и поднес руку ко лбу.
– Вы уличили его во всем этом, Мэд? – спросил он. – Или вы просто испугались и умчались – именно в такой последовательности?
– Он обрушился на меня из-за Карла, – ответила она. – Я уехала на другое утро.
– А что произошло ночью? – спросил он и увидел, что она густо покраснела и закусила губу. Он поднял брови. – Очередное сражение, да? Не знаю, Мэд. Наверное, мне следует отправиться туда, да? Разузнать правду и убить его, если то, что вы говорите, окажется правдой.
Она возмущенно взглянула на него.
– Вы не сделаете ничего подобного, – заявила она. – Я рассталась с ним, Домми. Навсегда. В записке, которую я ему оставила, я написала, что он может убираться ко всем чертям – мне это безразлично. И это действительно так. Джеймс Парнелл, лорд Бэкворт, больше меня не интересует. Это был неудачный, неприятный эпизод в моей жизни. Теперь мне нужно жить дальше. Видите? – Она подняла левую руку, обращенную ладонью к себе. – Я выбросила его обручальное кольцо.
– Мэд! – ласково проговорил он, беря ее за плечи и привлекая к себе; лицо ее сморщилось, и она заплакала. – Мэд!
– Какое унижение! – всхлипнула она. – Какое смертельное оскорбление! И это целиком ваша вина. Я не собиралась никому ничего рассказывать. Это касается только меня. И конечно, вас, Доминик, это не касается. У вас есть семья, и вы прекрасно ею руководите. Или вы думаете, что это не унижение – вот так приползти домой после того, как твой брак рухнул, а муж предпочел тебе другую? А он всегда ее предпочитал. Мальчику девять лет. – Она стукнула его в грудь кулачками.
– Тише, – прошептал он ей на ухо, – тише же.
И она обмякла, прижимаясь к нему, и резко оборвала свою тираду. Она слышала, как чей-то голос, звучащий у самого ее уха, велит ей замолчать. И чувствовала, как ее обнимают при этом чьи-то руки. И она успокоилась, потому что он любил ее и успокоил и не отвернулся от нее. Она отодвинулась от брата.
– Помните, тогда в Брюсселе? – спросила она. – После того как вы с Эллен рассорились? И вы начали бороться за жизнь, решив, что вы выкарабкаетесь и не позволите никому разрушить себя, хотя вы и любили ее. Вы помните, Домми?
Он кивнул:
– Это одна из самых трудных вещей на свете.
– Но вам она удалась, – напомнила она. – И даже если бы вы не женились на ней в конце концов, вам все равно удалось бы наполнить свою жизнь смыслом, не так ли?
– Да, – ответил он, – думаю, я вернулся бы к жизни, даже если бы мне никто не помог. Я жил бы, а не выживал.
– Ну вот. А я недаром ваш близнец, Домми. Я тоже хочу большего, чем просто выжить. Я люблю Джеймса. От вас я ведь не могу этого скрыть, да? И в данный момент я испугана и уверена в том, что в жизни у меня ничего не будет, если не будет его. Но его у меня нет и не будет никогда, потому что я слишком горда, чтобы делить его с другой женщиной. И стало быть, мне нужно научиться жить без него. И я научусь. Не думайте, я больше никогда не стану плакаться перед вами.
– Очень рад слышать это. – Он дружески обнял сестру и подвел ее к дивану. – Мой камердинер вспотел кровавым потом, завязывая шейный платок, а теперь он похож на жеваную тряпку. Камердинер целую неделю будет не в духе.
– Ах, Домми! Я так соскучилась.
– Мы надеялись увидеть вас на Рождество.
– Джеймс сказал, что мы могли бы поехать, но я не захотела. Все увидели бы, что мы не очень-то счастливы. Это ни к чему. Смешные притязания при сложившихся обстоятельствах, да? А как вы относитесь к тому, что Александра и Эдмунд ждут еще одного ребенка?
– Я восхищен, – сказал он, – поскольку сами они очень рады этому.
