Элизабет Хойт - Принц-леопард
Гарри вздохнул.
Он не спал уже два дня. Давно не мылся и не менял одежду. Гарри не помнил, когда последний раз ел. Последние часы стали самыми ужасными, крайне беспокойными, просто безумными. Они мчались через весь Лондон, страшно опасаясь, что не успеют остановить церемонию, не успеют уберечь леди Джорджину от непоправимой ошибки и опрометчивого замужества.
Все, хватит.
Гарри решительно двинулся сквозь строй шпаг к своей возлюбленной.
– Можно с тобой переговорить?
– Но я… – неожиданно запротестовал стоящий рядом с Джордж худосочный блондин, вероятно, жених.
Гарри повернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Блондин резко дернулся назад, чуть не споткнувшись.
– Очень хорошо! Просто прекрасно! Это очень важно, верно? – дрожащей рукой он вложил свою шпагу в ножны.
– Кто вы, молодой человек? – викарий посмотрел на Гарри поверх очков.
Гарри сжал зубы и попытался изобразить некое подобие улыбки:
– Я отец ребенка, которого носит под сердцем леди Джорджина.
Де Рааф прокашлялся.
Один из братьев Мейтленд воскликнул:
– Господи!
Леди Вайолетт захихикала.
Священник непонимающе быстро-быстро заморгал своими выцветшими голубыми глазами:
– Тогда, я полагаю, вы хотите переговорить с этой дамой. Можете сделать это в ризнице. – С этими словами он закрыл Библию.
– Спасибо. – Гарри приобнял любимую за талию и подтолкнул к маленькой двери. Чтобы излить свою боль, ему требовалось отдельное место. Они оба молчали.
Он втолкнул Джорджину в комнату и захлопнул дверь.
– Что ты, черт возьми, хотела этим сказать? – Гарри вынул из кармана дарственную на Уолдсли, которую Джордж оставила на столе у него дома. Он поднес бумагу к ее лицу и тряс перед ее глазами этим документом, едва сдерживая ярость. – Ты решила, что таким образом сможешь откупиться от меня?
Леди Джорджина, смутившись, отступила на шаг.
– Я…
– Подумай еще раз, моя госпожа, – Гарри порвал документ на мелкие клочки и отбросил их в сторону. Трясущимися от гнева руками он взял ее за плечи. – Я тебе не лакей, которого можно уволить, предложив очень приличные отступные.
– Я только…
– Я вообще не желаю, чтобы меня увольняли. Леди Джорджина раскрыла рот, собираясь, что-то сказать, но Гарри не стал этого дожидаться. Он не хотел слышать, как она будет отвергать его. Просто впился губами в ее мягкий влажный рот. Положил ладонь под ее подбородок, почувствовав застывший в ее горле стон.
Он пододвинул ее ближе к рубленому столу и почувствовал, что ее тело отозвалось на ласки. Это внезапная податливость вернула ему минимальную способность мыслить рационально.
– Почему? – прорычал он ей в рот. – Почему ты ушла от меня?
Она издала какой-то еле слышный звук, но Гарри поцеловал Джордж в нижнюю губу, чтобы заглушить его.
– Ты нужна мне, – он нежно лизнул ее губу. – Я не могу жить и мыслить без тебя, мне плохо и больно, без тебя мне хочется кого-то убить.
Он снова целовал ее, приоткрыв рот, еще и еще убеждаясь, что это не мираж, что вот она здесь, в его руках. Ее губы, влажные и теплые, еще хранили вкус утреннего чая. Он мог бы всю оставшуюся жизнь только целовать ее и пробовать ее на вкус.
– Мне очень больно. Вот здесь, пощупай. – Он взял ее руку и поднес к своей груди.
Было безумно приятно снова почувствовать ее руку, но все равно недостаточно.
Гарри обхватил свою госпожу и посадил на стол.
– Я тоже нужен тебе, я знаю. – Он задрал ее юбки, запустил руку в ворох материи, скрывающей ее тело, почувствовал обнаженные бедра любимой.
– Гарри…
– Ш-ш-ш, – промурлыкал он ей на ушко. – Не говори ничего. Ни о чем не думай. Просто почувствуй. Вот здесь, чувствуешь?
– Гарри, я не…
Она застонала, прикрыв глаза. Ее стоны возбуждали его еще сильнее.
Она снова застонала.
Его не сильно заботило, что ей должно быть неудобно, что она могла смутиться. Все это позже.
– Ш-ш-ш. Не надо шуметь. Мы будем делать все тихо-тихо.
В этот момент ее глаза широко распахнулись:
– Но, Гарри…
– Что, моя госпожа?
Она обняла его так, словно больше никогда не собиралась отпускать. Он хотел именно этого. Он бы провел с ней в таком положении вечность. Она стала его отпихивать.
– О, Гарри, – вздохнула леди Джорджина. Кто-то постучал в дверь.
– Джордж, ты в порядке? – послышался из-за двери голос одного из ее братьев.
Гарри аккуратно подвинулся, потом нежно ткнул ее:
– Ответь же ему.
– Дверь заперта? – Джорджина выгнула спину. – Дверь заперта, я спрашиваю?
Он сжал зубы.
– Нет. – И тут же обнял Джорджину за ягодицы. В дверь снова постучали:
– Джордж? Могу я войти?
Его любимая тяжело дышала. Он из последних сил взял себя в руки, справляясь с охватившим его сильным возбуждением.
– Нет, – прошептала она.
– Что? – снова спросили из-за двери.
– Нет! – прокричала она. – О, Тони, уходи, пожалуйста! Нам с Гарри нужно еще немного времени, чтобы поговорить.
Гарри ухмыльнулся:
– Поговорить?
Джордж глянула на любимого. Лицо ее раскраснелось и стало чуть влажным.
– Ты уверена? – Тони, видимо, сильно волновался за сестру.
Гарри подумал, что это хорошо для будущей жизни. Одной рукой он нажал туда, где их тела соединились.
– Да! – закричала Джордж.
– Ну, хорошо! – раздался звук удаляющихся шагов.
Он прикрыл от удовольствия глаза. Да, это его женщина. И Гарри добьется ее, во что бы то ни стало. Счастье наполняло его от одной мысли, что жизнь дала ему еще один шанс.
– Ты выйдешь за меня замуж, моя госпожа?
– Ты спрашиваешь меня об это сейчас? – голос ее был очень слабым.
Он не один находился под впечатлением момента.
– Да, и я не уйду, пока не получу ответа.
– О чем можно так долго разговаривать? – удивилась Вайолетт. Ее всю трясло от холода. Она десять раз пожалела, что не захватила из дома плед. В церкви оказалось довольно прохладно.
Викарий что-то бормотал, поудобнее усевшись на скамью у кафедры и прикрыв глаза. Вайолетт подозревала, что он просто спит.
Она недовольно потопала ножками по каменному полу. Когда Гарри со своими друзьями ворвались в церковь, все казалось очень интересным, обещало стать увлекательным приключением, со всеми этими вмиг обнаженными шпагами. Она представила, что будет схватка, и уже приготовилась поплакать, если прольется кровь и кто-нибудь пострадает. Но время шло, и мужчины, как ей показалось, заскучали.
Самый крупный мужчина с неровной кожей на лице принялся уныло тыкать кончиком шпаги в щели между каменными плитами пола. Тот, который выглядел поэлегантнее, посмотрев на своего друга, принялся читать ему лекцию о том, как следует обращаться с клинком. У третьего пришедшего с Гарри мужчины были красивые каштановые волосы, но отвратительно грязный плащ. Это все, что она могла о нем сказать, потому что все это время он стоял, повернувшись ко всем присутствующим спиной, и разглядывал церковные витражи. Рядом с ним вертелся какой-то паренек: судя по всему, старший рассказывал младшему о библейских сюжетах, изображенных на витражах.
