Николь Джордан - Очаровательная дикарка
— На сегодня это все, мой дорогой муж. Я говорила вам, что меня не интересует брак по расчету. Однако если вы когда-нибудь решите, что можете дать мне больше, то есть захотите настоящего союза, которого хочу я, пожалуйста, дайте мне знать.
С этими словами она повернулась и удалилась в более безопасное место — свою комнату.
Элеонора понимала, что, возможно, перегнула палку и Фэнни наверняка пожурила бы ее за резкость, но сейчас она ни о чем не жалела.
На этот раз Дэймон понял, что ее никогда не устроит брак без любви, и она не будет удовлетворена одним лишь физическим влечением. Ей нужно не только его тело, но и сердце.
Ужасным было то, что выбор, который он должен был сделать, лежал полностью на нем.
Глава 16
…Хотя иногда лучше всего просто следовать своим инстинктам.
Анонимный автор. «Советы молодым леди, как завоевать сердце мужчины и выйти за него замуж»Беспокойный сон Элеоноры прервал громкий крик.
Она сидела в темноте с широко открытыми глазами и тревожно стучащим сердцем, не понимая, что могло ее разбудить.
Хриплый рев доносился из комнаты Дэймона, приглушенный закрытой дверью. Вскочив с кровати, Элеонора быстро зажгла свечу и поспешила открыть дверь.
Когда она очутилась у его постели, его крики превратились в тихий стон. Он метался во сне, очевидно мучимый ночным кошмаром. Скомканное одеяло упало на ковер. Элеонора нежно обняла мужа за плечо и слегка встряхнула, чувствуя, что все тело Дэймона покрыто холодным обильным потом…
Он не ответил, даже когда она нежным голосом позвала его по имени, поэтому Эль еще сильнее затрясла его.
— Дэймон, проснитесь! Его глаза резко открылись.
Он лежал неподвижно, выражение лица было изумленным, как у ребенка, смущенным, беззащитным. Свет свечи падал на его лицо, и Элеонора видела, как пульсирует жилка на его шее, как напряжено его влажное тело под ее ладонью.
— Вам приснился кошмар, — тихим голосом произнесла она.
В глазах Дэймона она прочитала невыразимую муку. Он казался беспомощным и потерянным. Растрепанные локоны черных волос прилипли к сонному лицу, заросшему за ночь легкой темной щетиной.
Его плечи все еще вздрагивали. Он слегка оттолкнул ее от себя и, сев на кровати, нервно потер ладонью лицо.
— Что случилось, Дэймон? — тихо спросила Элеонора.
— Ничего!
Он сказал это грубо, явно давая понять, что ее присутствие ему неприятно, и он не хочет ни о чем говорить. Потом он, по-видимому, заметил, что она стоит босиком, в одной ночной сорочке.
— Я в порядке, — добавил он. — Возвращайся в постель, Эль.
Однако она не могла сдвинуться с места, пораженная его беспомощностью. Ей захотелось немедленно стереть следы боли с его лица, прижать мужа к себе и не отпускать до тех пор, пока из его глаз не исчезнет страдание.
Подняв руку, она нежно дотронулась до его щеки.
— Как бы я хотела помочь тебе, — прошептала она.
От ее прикосновения Дэймон весь напрягся и тут же резко отпрянул, показывая этим, что не нуждается в ее утешении. Опустив веки, он как бы провел черту между ними.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи. Элеонора помедлила.
— Может быть, по крайней мере, вы не против, чтобы я осталась здесь на какое-то время?
— Нет, я не хочу, чтобы ты была здесь.
Он тревожно посмотрел на нее темными, как безлунная ночь, глазами, а затем дрожащим голосом повторил свою просьбу:
— Иди спать, Элеонора.
Неохотно подчинившись его воле, она исполнила только часть его пожелания — вернулась в свою постель. Но уснуть так и не смогла.
Ей до боли в сердце было обидно, что Дэймон не захотел, чтобы она осталась с ним, но еще больше ее расстроило его ужасное эмоциональное состояние. Что вызывало душевную боль, из-за которой ему снились кошмары?
Прошло очень много времени, прежде чем Элеонора стала медленно погружаться в сон. И последнее, о чем она подумала перед тем, как наконец-то уснуть: Дэймон не только не пускает ее в свое сердце, но и вообще отгораживается от нее.
Воскресное утро было пасмурным и хмурым, что повергло гостей в уныние. Большинство из них осталось в доме, отдав предпочтение карточным играм, и Элеонора постаралась присоединиться к ним с присущим ей энтузиазмом.
Дэймон весь день держался отчужденно, а в понедельник его вообще нигде не было видно. Он так и не вышел к завтраку, а когда Элеонора не увидела его и на ленче, то решила найти его.
Поднявшись наверх и постучав в соединяющую их комнаты дверь, она обнаружила в покоях Дэймона лишь его слугу.
— Полагаю, он отправился на верховую прогулку, миледи, — ответил Корнби на ее вопрос о том, где может в данный момент находиться лорд Рексхэм.
Элеонора взглянула в окно, за которым непрекращающимся потоком моросил дождь.
— В такую-то погоду?
— Иногда виконт предпочитает побыть в одиночестве. Особенно сегодня.
— А что сегодня за день?
— Годовщина смерти его брата, миледи. Эти слова потрясли ее.
— Вот как! — удивленно воскликнула Элеонора. — Я и не знала.
— Его светлость не любит об этом говорить. Элеонора нахмурилась, вдруг вспомнив минувшую ночь.
— Корнби, прошлой ночью лорд Рексхэм видел во сне кошмар. Это может иметь какое-то отношение к гибели его брата?
— Думаю, да, миледи. В это время года ему всегда снятся нехорошие сны.
— Сны о том, как умирал его брат?
— К сожалению, да. — Помедлив, слуга с неохотой добавил: — Его светлость обычно проводит большую часть времени, катаясь верхом, выматывая себя физически, полагаю, для того, чтобы выбиться из сил и не видеть кошмарных снов. Хотя это не всегда помогает.
Откровения Корнби ужасно напугали Элеонору.
— А он дал вам какие-нибудь указания насчет того, когда он вернется обратно?
— Нет, миледи. Иногда он возвращается прежде, чем начнет темнеть, а иногда — поздно ночью.
— Так это происходило и раньше?
— Регулярно, миледи. Это его ежегодный ритуал скорби.
Ее опасения лишь усилились. «Неужели Дэймон все еще продолжает винить себя в том, что оказался не в состоянии спасти своего брата?» — с горечью думала Элеонора.
Вдруг ее внимание привлекли приготовления Корнби. Он почтительно промолчал, когда Элеонора вошла в комнату, однако она тотчас догадалась, что в отсутствие хозяина он был занят тем, что, вынув пробку из маленького деревянного бочонка, наполнял хрустальный графин темно-желтой жидкостью, по виду и по запаху напоминающей бренди.
