Роби Джеймс - Сильнее только страсть
– Кричи громче, не стесняйся, – посоветовала Джиллиана.
Ее золовка через силу улыбнулась.
– Разве ты кричала, когда тебе прижигали рану, полученную под Канроссом? А твоя боль была наверняка посильнее моей.
Джиллиана ничего не ответила: она ведь еще не испытывала родовых болей и не могла сравнить. А также не знала, предстоит ли ей испытать их.
Она сказала о другом:
– Пожалуйста, кричи, если будет по-настоящему больно. Кричи как можно громче. Это не изменит моего хорошего отношения к тебе, Агги.
Примерно такие же слова Джиллиана слышала, когда Агнес говорила при ней Лотти Мак и другим роженицам в селении. Но все они рожали не в первый раз, а самой Агнес предстоит сейчас узнать, как бывает впервые. И дай ей Бог выйти здоровой из тяжкого испытания!.. «И мне тоже, коли приведется», – добавила про себя Джиллиана.
Ее мысли прервал новый, более громкий стон золовки, она сразу подала ей специально приготовленное питье – настойку окопника, которую, как и прочие травяные настойки, не слишком одобрял отец Ансельм.
Шли минуты, часы. Никто в доме не спал. Схватки у Агнес учащались, боли усиливались. В перерывах между приступами она просила Джиллиану рассказывать ей о чем-нибудь – о чем угодно или петь, и та беспрекословно выполняла ее просьбы, хотя видела, что бедная Агнес даже не слушает ее, а больше прислушивается к тому чудесному, но такому мучительному, что происходит в ней.
Забрезжил рассвет, отряд Карлейля уже покинул окрестности Гленкирка, а схватки продолжались, и казалось, им не будет конца. Все чаще приходилось Джиллиане подносить Агнес микстуру, от которой должна утихать боль, но она все меньше помогала, да и сил от нее не прибавлялось, а они были нужны, как никогда. Бессилие, слабость могут способствовать трагическому исходу. Так говорила сама Агнес.
Временами Джиллиане начинало казаться, что Агнес просто не сможет разродиться: даже когда схватки оказывались наиболее продолжительными и сильными, ребенок все равно не хотел появляться на свет. Что же делать?..
В голове у нее билась ужасающая мысль: Агнес предстоит разделить кошмарную судьбу первой жены Джона.
«Нет, я не позволю!» – поклялась она себе и обратилась к золовке, стараясь ясно и раздельно произносить каждое слово:
– Агнес, дорогая, послушай меня! – Она дождалась, пока глаза страдалицы посмотрели прямо в ее глаза. – Я думаю... я хочу помочь тебе произвести ребенка на свет. Понимаешь?
– Ох, да, – выдохнула Агнес. – Нелегкая для тебя работа.
Джиллиана удивлялась доброте и снисходительности Агнес, если она даже в такие критические мгновения думает больше о других, нежели о себе.
– Помоги мне, Агнес! – взмолилась она. – Скажи, что я должна сделать. Ты ведь знаешь: делала сама не один раз.
Тяжело и прерывисто дыша, Агнес заговорила:
– Что я могу сказать?.. Коснись его... моего ребенка. Постарайся помочь выбраться... Натри руки теплым маслом... Если нащупаешь головку, попытайся чуть-чуть повернуть... Если выходит не головой, то все... Я потеряю его.
«А мы потеряем тебя», – закончила за нее Джиллиана, чувствуя, как холод пробежал у нее по спине.
За свою недолгую жизнь она редко пасовала перед трудностями, но сейчас страшилась – страшилась своего неумения и того, что может причинить еще большую боль и без того исстрадавшейся женщине. И тем не менее...
Натерев руки нагретым маслом, она согнула в коленях ноги Агнес, раздвинула их; а затем со страхом скользнула пальцами, и они ощутили нечто и начали это ощупывать.
И все время она не переставала говорить, что именно делает и ощущает.
– По-моему, – говорила она стараясь, чтобы голос звучал твердо и уверенно, – по-моему, ребенок лежит не так, как надо. Сейчас попробую повернуть головой вперед... Только ты терпи, ладно?..
Агнес пыталась кивнуть, не смогла и сказала едва ворочая языком:
– Буду терпеть... только кровь... много крови... возьми... Ничего больше она не в силах была произнести, но Джиллиана поняла и достала из корзины чистые тряпки, смоченные в травяном настое.
– Теперь умоляю тебя, Агнес, не шевелись. Расслабься и терпи!
Она принялась за совершенно немыслимое для себя действо: начала поворачивать трясущимися от страха пальцами тельце неродившегося ребенка. Оно сопротивлялось, скользило, Агнес громко стонала... Вверх... вниз... еще... еще немного... Агнес пронзительно закричала...
Господи! Неужели? Тонкие пальцы Джиллианы ощутили голову ребенка близко от выхода. Теперь уже закричала она:
– Агги! Он здесь! Тужься! Изо всех сил!
Агнес напряглась... еще... и новорожденный очутился на руках у Джиллианы. Предпринятые усилия окончательно лишили сил Агнес, но она боролась с охватившей ее слабостью, старалась держать глаза открытыми.
Младенец лежал между ног у матери, кровотечение, к радости Джиллианы, оказалось несильным, и теперь она решилась сделать то, что, насколько знала, делают сразу после рождения: приподняла и встряхнула его. Младенец задышал и залился плачем.
Агнес тоже плакала, пыталась приподняться, чтобы увидеть того, кто причинил ей столько страданий, но ей не удавалось.
Джиллиана снова подняла его, еще соединенного с материнской утробой, и постаралась показать матери, но не была уверена, что Агнес сумела его разглядеть, а потому сказала:
– Мальчик.
– Конечно, – прошептала Агнес, и на ее лице мелькнула тень улыбки, – девочка не доставила бы мне столько мучений.
Джиллиана осторожно положила ребенка на опавший живот Агнес и по знаку той перерезала пуповину. Потом помогла избавиться от последа[4], обмыла ребенка и спеленала. После чего заставила Агнес выпить настойку шиповника, уложила ее поудобнее и только тогда вышла сообщить Джейми и его отцу о прибавлении в их семействе.
Подождав, пока мужчины немного успокоились и пришли в себя от волнения, радости, от обилия крови, увиденной на постели, а также произнесли все положенные слова восхищения по поводу крошечного существа с красной сморщенной физиономией, она с их помощью, не перекладывая уснувшую Агнес на другое место, сменила белье на постели и с чувством исполненного долга покинула дом.
Вернувшись в замок, она умылась и рухнула на постель совершенно без сил. Куда лучше чувствовала она себя после многочасового боя с мечом в руке.
Уже засыпая, подумала: «Как странно все устроено – так легко отнять у человека жизнь и так трудно ему дать ее».
Она проспала весь остаток дня и всю ночь, а когда проснулась, вдруг поняла, что с подготовкой к походу, со вчерашними волнениями совершенно не обратила внимания, что минуло уже несколько дней после положенного срока для ее регул. Неужели?!..
