Джилл Барнет - Великолепный
Далей покраснела еще больше – если такое было возможно – и принялась рассматривать носки своих туфель.
– Ага. На прошлой ярмарке в мае Дэвид-шерстобит засунул мне язык прямо в рот...
– А как же твой трубадур?
Далей вскинула было глаза, потом снова потупилась и улыбнулась.
– И он тоже.
В комнате на некоторое время установилось неловкое молчание, после чего Клио решила взять на себя дальнейшее развитие щекотливой темы.
– А ты слыхала, что мужчина – вот так же, губами и языком – может целовать женщину ив... другие места?
Служанка сосредоточенно нахмурилась.
– Это в какие же?
– Ну, например, в груди...
Далей отчаянно затрясла головой.
– Нет уж, миледи, что хотите мне говорите, а я все равно не поверю. Груди – это для того, чтобы детей вскармливать. А чтобы их какой-нибудь мужчина облизывал... Уж не знаю, кто это вам наговорил.
Клио прикусила губу и решила, что этот разговор продолжать не стоит и о других местах на ее теле, которые любил целовать Меррик, соответственно, упоминать тоже смысла нет. Служанка просто в это не поверила бы. Сказать по правде, Клио и сама бы не поверила, если бы ей рассказал об этом кто-нибудь...
Неожиданно на нее снизошел странный покой, поскольку она вдруг в полной мере осознала истинность пословицы – «не так страшен черт, как его малюют». Девушка почувствовала себя куда лучше. Уж что-что, а целоваться с Мерриком она теперь сможет, когда захочет, – это бесспорно!
Улыбаясь уголками рта, Клио уже без всякого тяжелого чувства позволила служанке расчесать как следует свои длинные волосы, а потом свободно закрепить их у шеи с помощью серебряной ленточки. После этого она выпрямилась во весь рост, вытянула руки, и Далей надела на нее белоснежное парчовое платье, затканное серебряной канителью и отделанное у горла мехом горностая. Как только Клио оделась, Далей сразу же развязала ленточку, и волосы Клио серебристым водопадом свободно заструились по ее спине до самых коленей.
В дверь постучали, Далей отворила тяжелую дубовую створку, и в комнату вошла королева Элеонора.
– Ага, я успела как раз вовремя! – воскликнула она. В руках Ее Величества был чудесной серебряный поясок филигранной работы с огромной жемчужиной в виде пряжки. – Это свадебный дар Эдуарда.
– Какое чудо! – прошептала Клио.
Она и в самом деле была в полном восторге от королевского подарка, поскольку в жизни не видела пояска изящнее и наряднее.
– А вот это уже от меня, – произнесла королева, подвешивая к пояску крошечный серебряный кинжал в ножнах, не менее изысканный, чем сам пояс. Усыпанный драгоценностями кинжальчик висел на серебряной цепочке и походил скорее на игрушку, чем на оружие.
Клио подняла взгляд и заметила веселый блеск в глазах королевы.
– До чего же грозное оружие! – воскликнула она, и они вместе с Элеонорой весело рассмеялись.
Тем временем служанка возложила на голову Клио свадебный венец в виде короны из жемчужин удлиненной формы, которые были похожи на слезинки какой-нибудь плаксивой феи. Сзади на спину Клио – подобно украшению «майского шеста» на деревенском празднике – свисали длинные ленты серебристого цвета, переплетающиеся с ее распущенными волосами.
– Вы сегодня хороши, как никогда, ваша милость! – восхитилась Далей.
– А ведь она права, Клио, – улыбнулась Элеонора. – По-моему, каждый мужчина – неважно, женат он или нет, – захотел бы оказаться сегодня на месте сэра Меррика.
Высочайшая похвала повергла Клио в некоторое смущение, и она попыталась скрыть его шуткой:
– А почему только сегодня? Что же это получается – после свадьбы никто из мужчин не станет обращать на меня внимания?
– Вы, моя милая, отлично знаете, что я имела в виду.
– Конечно, знаю. Просто я неудачно пошутила. На самом же деле я не чувствую, что сильно отличаюсь от той, прежней, Клио, которая жила на белом свете до сегодняшнего дня. Неужели это роскошное платье, ваш смешной кинжальчик и корона из жемчугов действительно так уж изменили меня?
Элеонора ободряюще улыбнулась.
– Не волнуйтесь. Это все декорации, предназначенные для украшения одного-единственного праздника – вашего венчания. Вы ведь невеста – не забывайте об этом. Всякая женщина в какой-то степени живет ради этого дня, мечтает о нем, ожидает его...
– Что же мне, в таком случае, кричать об этом с главной башни замка? Заявлять всем и каждому о своем счастье?
Элеонора некоторое время молчала, словно подыскивая нужные слова, чтобы успокоить и вразумить девушку.
– Знаете, что я вам скажу? Дар, который вам посылает судьба, куда значительнее того, чем обладают многие женщины. Большинство из них готово довольствоваться одним лишь созерцанием графской свадьбы, а уж сочетаться браком с графом кажется им счастьем, равного которому и быть не может.
Клио не составило труда вообразить, какие чувства разрывали бы ей душу, если бы Меррик женился не на ней, а на какой-нибудь другой девице, и у нее руки сами собой сжались в кулаки. Признаться, ни о чем подобном она никогда прежде не думала. Меррик всегда казался ей чем-то вроде ее нераздельной собственности.
– Надеюсь, эта мысль поможет вам лучше оценить Меррика и хоть как-то выразить радость по поводу предстоящего события, – со смехом сказала Элеонора. – А то у вас на лице прямо-таки похоронное выражение. С таким замуж не выходят.
Клио улыбнулась в ответ. Что ни говори, а дружбой с этой веселой и умной женщиной можно было гордиться.
– Ничего не бойся, дитя мое. Я уверена, что вы будете счастливы.
– Хотелось бы мне испытывать такую же несокрушимую уверенность, – пробормотала Клио.
Элеонора усмехнулась.
– Все ваши трудности проистекают из одного источника. Вы привыкли поступать, как вам взбредет в голову. Я готова согласиться, что при таком отношении к жизни перспектива связать свое существование с Мерриком может показаться вам не слишком заманчивой. Он ведь человек сильный и цельный и привык жить собственным умом.
– Вы хотите сказать, что мы с ним не уживемся из-за моего упрямства?
Королева снова улыбнулась.
– О вашем упрямстве сейчас никто не говорит.
– Вы – нет. А Меррик – говорит. Вечно он мною недоволен!
– Пойдемте-ка со мной. – Королева подхватила Клио под локоток и повела ее к двери. – Доверьтесь мне – и уверяю, что больше у Меррика к вам претензий не будет.
Королевские герольды протрубили в медные трубы. Наступила тишина, заполненная напряженным ожиданием.
Меррик стоял перед входом в часовню, словно статуя, вырезанная из дерева самой твердой породы. Как никогда ясно, он вдруг осознал, что венчание – это своего рода зрелище и главным его участником является сейчас он сам. До сих пор ему не приходилось бывать центром общего внимания, и по этой причине граф испытывал известное неудобство.
