Кортни Милан - Испытание желанием
— Ты уверен, — холодно поинтересовалась Кейт, сидя напротив его, — что мы не можем просто убить этого дракона?
— Ха. — Нед задумчиво покачал головой. — Мне кажется, что где-то у Гарета дома завалялось несколько мечей. Может, где-нибудь на чердаке?
Это была замечательная мысль — пробраться под покровом ночи в дом Харкрофта, закутавшись в черный плащ, с мечом в руке. Если завтра утром обвинитель не явится на суд, Кейт отпустят домой.
Все будет просто чудесно, вплоть до того момента, когда Харкрофта обнаружат мертвым у себя дома. И в этом случае полиции не придется долго искать, чтобы обнаружить человека, заинтересованного в смерти Харкрофта и обладающего некстати испачканным кровью мечом, завернутым в черный плащ.
И тут Кейт, как будто проследив ход его мыслей, словно она сама пробиралась по воображаемому коридору с мечом в руках, тяжело вздохнула:
— Проклятье.
Карета подъехала к дому, и она печально покачала головой, когда дверь распахнулась.
Она ступила в ночную тьму, и Нед посмотрел ей вслед. Кейт задала вопрос про дракона, желая пошутить, желая избавиться от тягостного чувства, охватившего их. Однако для Неда ее слова означали гораздо большее. С драконом или без, но герой был ей просто необходим. И вот он здесь, сидит в этой карете. Нед едва поборол первое побуждение немедленно забежать на людскую половину и найти длинный кухонный нож. Он станет рыцарем.
Будь все проклято!
Само это имя — Харкрофт — не звучало как-то особенно подло или низко. Напротив, оно казалось уважаемым. Даже скучным. И опасность — тюремное заключение — не была чем-то осязаемым, что можно было бы просто так поразить рыцарским мечом. Легендарные герои боролись со злом легко и непринужденно. Неделю назад Нед размышлял о том, как вернуть свободу Луизе. Теперь пришло время сражаться за свою жену. Все его поиски приключений, все его рыцарство пошло криво с самого начала, а теперь ситуация только ухудшилась.
Нед заставил себя выйти из кареты.
— Знаешь, — заметил он, подхватывая Кейт у двери, — если я убью Гарета, нам удастся справиться с этим делом. Я стану маркизом Блейкли. И тебя, как мою супругу, смогут судить только в палате лордов.
— Замечательно! Это мысль. Весьма удобно к тому же, поскольку мечи спрятаны на его чердаке. — Уголки ее губ поползли вверх.
И эта неуверенная улыбка — первая с тех пор, как ее увезли на Королевскую площадь, — стала именно тем, что было так нужно Неду. Достаточно умозрительных аналогий. Достаточно паники. Кейт не нужен герой, убивающий своих врагов. Это очень простой способ показать себя героем — этаким королем меча и шпаги. Любой идиот с мечом или, к примеру, кухонным ножом может порубать своего врага на куски. Нет, сейчас Кейт нуждалась в настоящем герое. Таким, который может вернуть улыбку на ее уста сегодня и принести ей победу завтра.
Нед может стать таким героем.
Она вошла в гостиную и присела на обитый шелком диванчик, ее хрупкий силуэт освещался неярким пламенем камина. Кейт устремила к нему свой взгляд, повернувшись к Неду спиной. Он присел рядом.
Ее спина показалась ему вполне подходящим местом, чтобы начать проявлять нежность. Тонкая, напряженная линия ее осанки горестно изогнулась.
Нед положил руки ей на плечи. Шелк ее платья показался ему холодным, когда он принялся нежно поглаживать ее тело. Его руки нащупали жесткие пластины китового уса, образующие твердые линии ее корсета. В то утро на Кейт был надет небольшой корсет, тесно смыкающийся у нее под грудью, стягивающий ребра. Шансы снять его показались Неду столь же смутными, как и освещение этой комнаты.
Однако, лаская ее поверх шелкового платья, он все равно мог заставить ее напряженное тело расслабиться. Нед избавлял ее от скованности и страха, позволяя своим пальцам успокоить, внушить уверенность в том, что все будет хорошо. И когда ее плечи распрямились, он понял, насколько стянутыми продолжали оставаться мышцы ее спины, чуть ниже корсета.
Существовал единственный способ победить Харкрофта завтра. О да, возможно, информация Харкрофта была лишь пустым звуком, и собранные им свидетельства, а также абсурдность предъявленных им обвинений никогда не убедят жюри. Однако Нед не хотел, чтобы сохранялась даже малейшая возможность ее заключения под стражу. Не стоило забывать о том, что Кейт обвиняли в уголовном преступлении и, какими бы благими ни были ее намерения, она на самом деле совершила его. Он натворил достаточно ошибок в юности. Нед больше не мог мысленно подбросить в воздух кости и молиться, что ему повезет.
Нед прижал ладони к ее горячему телу, лаская ее чуть ниже талии, совершая нежные круговые движения, пока и эти мышцы не расслабились.
Словно по контрасту с ней, сам он был напряжен до предела. Кейт могла бы поведать суду всю правду — что Луиза сбежала по собственному желанию, что ее постоянно избивал муж, — но пока Луиза отсутствует — все это лишь слово Кейт против слова Харкрофта.
Кейт немного расслабилась от нежных прикосновений его рук, однако все равно продолжала оставаться скованной и напряженной. Руки ее были тесно прижаты к туловищу, сжатые в кулаки пальцы впивались ногтями в ладони.
Можно было бы выступить с встречными обвинениями в адрес Харкрофта — нападение на Кейт, нападения на Луизу. Однако в любом случае от Кейт бы потребовалось разъяснить обстоятельства, при которых случились эти нападения. Ей все равно пришлось бы признать вину. Нет, должен быть какой-то другой выход. Выход, который гарантировал бы свободу Кейт.
Он взял ее руки. Они были по-прежнему ледяными и слегка дрожали. Нед сжал ее изящные пальчики и начал массировать ее ладонь своим большим пальцем. Верь мне. Верь мне. Он изгонял напряжение из каждого ее пальчика, сжимая их в своих руках, нежно поглаживая ее кисти.
Она отклонилась назад, пока он ласкал ее руки, прижавшись к нему всем телом. Тесно обнимая ее, он не мог не коснуться руками ее груди. А сделав это, Нед не мог не заметить, что ее соски стали твердыми и напряженными. И он принялся массировать ее грудь.
Нед нежно поглаживал ее пальцами, делая легкие круговые движения. Кейт издала звук, нечто среднее между вздохом и всхлипом, едва его пальцы коснулись ее груди. И когда это не освободило от напряжения ее налившиеся бутоны, когда она развернулась и, широко расставив ноги, взобралась к нему на колени, когда ее юбки накрыли его, ее бедра сомкнулись вокруг него, а ее страстное тело тесно прижалось к нему, что же… Только невежда и хам мог оставить ее в таком состоянии.
Только хам способен был бы убрать руки, удержаться от того, чтобы поцеловать ее грудь. Только хам отбросил бы ее руки, когда они начали расстегивать застежку его брюк. И только законченный негодяй не обратил бы внимания на страстный огонь желания, внезапно разгоревшийся между ними.
