Дебра Дайер - Хранитель сокровищ
Элизабет внимательно смотрела на Эша.
– Ты не из тех людей, которые позволяют своему прошлому лишать их будущего, – высказала она свое мнение. – И если сильно чего-то захочешь, тебя ничто уже не остановит.
Он, конечно, твердо знал, чего хочет от жизни, – любви Элизабет. Ему очень хотелось верить во взаимную любовь. Но Эш не мог доверять ни Элизабет, ни кому-нибудь другому в этом доме. Ему известны намерения Элизабет любой ценой сделать из него настоящего Пейтона.
– Ты говоришь так, словно веришь, что я смогу завоевать весь мир, – усмехнулся Эш.
– Завоевать доверие общества куда проще, Эш. И я уверена, ты справишься с этой задачей. – Элизабет улыбнулась мужу.
Эш легонько пощекотал ее теплую щеку. Из груди Элизабет вырвался удивленный вздох. В глазах он увидел слабую надежду и пробуждающееся желание. Она была так прекрасна и так желанна.
– Возвращайся домой, Эш, – прошептала Элизабет. – Возвращайся, назад в свою семью.
Семья. Разве мог он, за плечами которого была тяжелая и непростая жизнь, стать таким, каким Элизабет хотела его видеть?
– Может быть, я и Пейтон, – ответил Эш. – А может быть, и нет. Но как бы то ни было, я не могу обещать, что здесь останусь.
– Но здесь твой дом, – взволновано произнесла она. – Четсвик – это не только сооружение из камня, стекла и дерева. Это – сотни лет традиции. Наследие, словно факел, передающееся от одного поколения к другому. Ты – внук Марлоу, и без тебя этот огонь погаснет.
Эш пристально смотрел на портрет Эмори Тревелиана, чувствуя, как сердце сжимается от тоски.
– Но я не уверен в том, что я – сын Эмори, – с трудом произнес он.
– Разве? – удивленно переспросила Элизабет. Эш потер затекшие мышцы шеи.
– Если бы я не был Пейтоном, – всем было бы намного лучше от этого.
Искорки надежды, мерцавшие до этой минуты в глазах Элизабет, поглотила внезапная вспышка гнева.
– Как ты можешь такое говорить? – возмутилась она. – Неужели у тебя хватит совести смотреть Марлоу и герцогине в глаза и думать, что им лучше было бы никогда не находить своего Пейтона?
– Но Пейтон, и в самом деле для них потерян, – ответил Эш. – Я не могу стать для этих людей внуком. Мне не удастся стереть из памяти все годы и события, которые сделали меня таким, какой я есть. Я не смогу здесь жить.
Раздосадованная Элизабет отошла от него. Эш сделал над собой усилие и постарался спрятать раздражение в дальнем уголке своего сердца. Он так сильно желал эту женщину, стремился к ней и душой, и телом. А она думала о другом мужчине. С его, Эша, лицом, но с душой иного человека.
Элизабет остановилась возле стола. Она сосредоточилась на гладкой поверхности из красного дерева, словно собираясь с мыслями. Когда она повернулась к мужу, на красивом лице сквозила твердая решимость.
– Ты не можешь решать этот вопрос так сразу, – сказала она, – не дав шанса ни Марлоу, ни герцогине, ни самому себе.
– Не стоит рассчитывать, что я стану тем человеком, о котором ты все время мечтала, – покачал головой Эш.
Элизабет гордо вскинула голову.
– Остается только надеяться, что, в конце концов, ты все-таки научишься ценить семью, – холодно обронила она. – И тогда не важно будет, как тебя зовут.
Как часто Эш казался Элизабет абсолютно невозможным человеком. Но бывали минуты, когда он ей нравился таким, каким был на самом деле. Тогда она узнавала в нем образ, мечты о котором жили в ее сердце столько лет. Но только теперь она поняла, как далек Эш Макгрегор, от Пейтона Тревелиана.
– Ты так верна Марлоу и его жене, – заметил Эш. – Такая преданность способна заманить в ловушку даже самого дикого зверя. Она вызывает благоговение.
– Думаю, мы должны продолжить нашу экскурсию – предложила Элизабет и открыла дверь.
Эш решительно ее захлопнул.
– У меня есть хорошая идея, – сказал он.
Обернувшись через плечо, Элизабет растерянно посмотрела на мужа, и, догадавшись, что он имел в виду, густо покраснела.
–Должно быть, ты шутишь, – запинаясь, произнесла она—Не здесь же... – Голос задрожал. – И не сейчас.
Однако Эш был серьезен, гораздо серьезнее, чем хотел казаться. Опершись руками о полированную дверь из темного дуба, он загородил дорогу.
– Я хочу тебя, – сказал он резко. – Прямо здесь. И сейчас.
Элизабет судорождно вцепилась в медную ручку.
– Если ты так настаиваешь, пойдем в мою комнату.
– Да, я настаиваю. – Эш убеждал себя, что хочет ее унизить, преподать урок и навсегда отбить охоту дразнить дикого зверя и расставлять ловушки. Но гнев был лишь уловкой – его обуревали чувства. Обвив рукой талию жены, Эш с силой привлек ее к себе. – А твоя комната чертовски далеко.
Почувствовав, как к шее припадают мягкие губы Эша, она испуганно вздрогнула.
–А вдруг кто-нибудь войдет?– растерянно спросиал она.
– Хорошие слуги всегда стучатся, прежде чем войти, – тихо прошептал Эш, с наслаждением вдыхая сладкий аромат лаванды. Руки его скользнули вверх, лаская стройное тело, и добрались до округлых холмиков грудей. – А в Четсвике все слуги вышколенные.
– Эш, мы не должны заниматься любовью здесь, – взволнованно продолжала возражать Элизабет.
Эш нащупал кончиками пальцев соски, которые от ласки становились все более крепкими и упругими.
– Я хочу тебя, принцесса, – прошептал он хрипло.
Элизабет уронила голову на плечо мужа.
– Ты хочешь наказать меня за расставленный, как ты считаешь, мной капкан? – спросиал она.
Эш легонько покусывал мочку уха Элизабет, заставляя ее тихонько стонать от удовольствия.
– В твою ловушку попался дикий зверь, принцесса. И тебе придется теперь смириться.
– Сколько все-таки в тебе упрямства, – прошептала она.
Схватив жену за плечи, Эш развернул ее и прижал своим телом к массивной дубовой двери.
– Где же твоя непокорность, принцесса? – усмехнулся он.
Элизабет подняла руки и обвила шею мужа.
– Я тебе не враг, Эш, – тихо прошептала она, привстав на цыпочки, и припала к губам Эша, целуя жадно и настойчиво.
Будь проклята эта женщина! За то, что заставляет его так ее хотеть! За то, что против своей воли он тянется к теплу и нежности больших серых глаз. Как может эта женщина казаться такой искренней, когда все ее заверения и поступки насквозь фальшивы?
Эш нетерпеливо приподнял юбки жены и развел рукой ноги. Теплая и гладкая, как шелк, кожа Элизабет опалила его огнем.
Стянув с нее панталончики, он принялся осторожно перебирать шелковистые волоски и вскоре почувствовал, как ласки сделали средоточие сладострастия Элизабет горячим и влажным. Пусть слова, срывавшиеся с ее губ, были насквозь лживыми, но то, что он сейчас ощущал под своей ладонью, было настоящим. Элизабет хотела его. Она стонала, извиваясь всем телом, и все крепче прижималась к нему. Он покрывал нежными поцелуями атласную щечку своей жены и учительницы, думая, как давно ему хотелось любить ее в самом неподходящем месте, в любую минуту рискуя быть застигнутыми врасплох.
