Элизабет Торнтон - Роковой мужчина
— Я должен попытаться.
— Как долго мне ждать? Месяц? Год?
— Я же сказал, неделю или две, не больше.
— Почему ты так уверен, что к тому времени все закончится?
Он потер виски.
— Потому что я собираюсь устроить западню для мерзавца, который охотится за мной.
Белая пелена заволокла ее взгляд. Она покачнулась и едва не упала, но он успел подхватить ее. Туман в глазах исчез, в душе вскипела ярость. Розамунда скинула с плеч его руки.
— Я твоя жена! — воскликнула она. — Мы должны принимать решения вместе. Пока все не утрясется, нам следует уехать из Англии. Это же не навсегда. Через год мы вернемся, если захочешь, и тогда ты сможешь начать свое расследование.
— Через год? — скептически протянул он. — Через год следы остынут.
— Тогда предоставь это дело моему отцу и братьям! — Она осеклась, услышав истеричные нотки в собственном голосе. — Предоставь это отцу и братьям, — уже спокойнее повторила она. — Пойми, сейчас ты навлекаешь на себя смертельную опасность.
Ричард на миг закрыл глаза и покачал головой.
— Я считал, что из всех людей ты первая поймешь меня. Я должен выполнить свой долг, и дело тут не только в моем имени. Вспомни, ведь Люси Райдер убита, а я поклялся себе, что отомщу за ее смерть.
Возможно, если бы Розамунда не предавалась весь день мечтам об уединенной жизни с Ричардом вдали от Англии, она бы восприняла его слова спокойнее. Но рухнувшие надежды вкупе с растущей паникой подлили масла в огонь ее гнева.
Отступив на шаг, она произнесла дрожащим голосом:
— Значит, ты предпочитаешь мне женщину, предавшую тебя?
Ричард начал терять терпение. Пылкая и нежная возлюбленная, понимавшая его без слов, на глазах превращалась в мегеру.
— Розамунда, остановись, я не узнаю тебя.
— Зато я должна была узнать тебя лучше! Ты же волк-одиночка. Харпер предупреждал меня. Если бы я его послушалась, этот разговор не состоялся бы.
Ему показалось, будто она его ударила.
— Наверное, стоило послушаться Харпера, — резко ответил он и в ту же секунду пожалел об этом. Он протянул к ней руки: — Розамунда!
Но она оттолкнула его и, взмахнув юбками, убежала. Он ринулся было за ней, но остановился и со всего размаха ударил кулаком по стволу декоративной пальмы.
* * *Войдя в галерею, Розамунда обнаружила там отца, Джастина и Каспара. Они стояли и курили сигары.
Она указала дрожащим пальцем на каждого по очереди.
— Вы в ответе за это! — сквозь слезы воскликнула она. — Это вы втянули его!
Они обменялись обеспокоенными взглядами.
— Нет, — хором ответили они.
— В таком случае вам следует убедить его остаться, или я никогда вас не прощу. — С этими словами она выбежала из галереи.
Герцог выпустил струю дыма.
— Хотел бы я посмотреть на человека, — медленно произнес он, — который заставит Ричарда Мэйтленда изменить однажды принятое решение. Я уже пытался отговорить его от женитьбы на Розамунде и больше не желаю понапрасну тратить время.
— Ты сожалеешь о том, что этот брак состоялся? — спросил Каспар.
— Нет, только о неудачно выбранном моменте, но, как мы знаем, у меня были веские причины, чтобы дать согласие.
— И все же мезальянс налицо, — покачал головой Джастин. — Еще несколько недель назад все газеты величали Розамунду не иначе как «идеальная принцесса». Она променяла важного вельможу на нелепого выскочку.
Герцог возразил:
— Нелепый — слово, которое я никогда бы не употребил по отношению к Мэйтленду. Непреклонный — может быть. Целеустремленный — несомненно. Он никогда не сдается. Но он человек чести, и он достоин уважения. — Подумав немного, он продолжил: — Я могу выхлопотать ему титул. Конечно, когда он снимет с себя обвинения. За хорошую цену титул можно купить, а принц-регент постоянно стеснен в средствах. Барон Мэйтленд — неплохо звучит.
— Отец, я бы не делал этого, — предостерег Каспар.
— Что? Даже не посвятить его в рыцари?
— Да. Он не скажет тебе спасибо. Скорее всего, даже оскорбится. Он из тех людей, которые любят сами добиваться заслуг.
Старший Ромси окинул сына изучающим взглядом, затем сказал:
— Он тебе нравится, я вижу?
— Я бы не утверждал так прямо, — усмехнулся Каспар. — Скажем так, после личного знакомства мое мнение о нем улучшилось. Он из тех солдат, с которыми хорошо сражаться бок о бок в самой жаркой битве. Естественно, с другого бока должен стоять Харпер.
— А я? — вступил в разговор Джастин. — Я тоже был солдатом.
Каспар выпустил колечко дыма, и оно медленно поднялось к потолку.
— Да, — согласился он. — Но ты пропустил Испанскую кампанию. Это была грязная и жестокая война. Вот почему мы с Мэйтлендом поняли друг друга. — Он ободряюще посмотрел на Джастина: — Не печалься, брат. Ты проявил себя при Ватерлоо и заслужил свои награды.
— Но сражаться в Испании — это другое? — В голосе Джастина слышался вызов.
— Участием в той войне нечего хвалиться, — легко ответил Каспар. Он подошел к камину и кинул окурок своей сигары на решетку. — Большинство солдат той поры стараются забыть о ней.
Когда он повернулся к отцу и брату, на лице его играла улыбка.
— Пора, — сказал он.
Герцог взглянул на часы, стоящие на каминной полке, и вздохнул.
— Да, — согласился он. — Не стоит заставлять моего новоиспеченного зятя ждать. — Он сжал правую руку Каспара. — Ваши разговоры о войне встревожили меня. Ты будешь осторожен?
— Обещаю.
— Удачи тебе, — пожелал Джастин.
Каспар вышел в зимний сад и мягко прикрыл за собой дверь.
После минутной паузы герцог обнял младшего сына, что было ему несвойственно, и предложил:
— Давай-ка пойдем в библиотеку и опорожним бутылочку моего лучшего коньяка.
По пути в библиотеку Джастин спросил:
— Что случилось с Каспаром в Испании?
— То же, что и с другими солдатами. Это война, сынок.
* * *Розамунда без сна ворочалась в своей одинокой постели. После ссоры с Ричардом прошло несколько часов. Сейчас собственная правота уже не была ей так очевидна. Шок сделал ее язык острее бритвы. Но она и не чувствовала себя виноватой. Чего она хотела, так это сесть и спокойно поговорить с Ричардом об их различиях, как цивилизованные люди, и прийти к компромиссу.
Она резко села на кровати. Ричард Мэйтленд не знал значения слова «компромисс»! Она всеми силами разжигала в себе гнев, но он угас. Он никогда не притворялся кем-то другим. Это она не до конца понимала его. Она с самого начала знала, что доброе имя — самое ценное в его жизни.
И потом, была еще Люси Райдер.
Розамунда поморщилась, вспомнив свои резкие слова, брошенные ему в лицо: «Значит, ты предпочитаешь мне женщину, предавшую тебя?» Как могла она быть такой черствой? «Прости меня, Люси», — с раскаянием прошептала она в темноту.
