Кэрол Финч - Дикий мед
Макадо окинул пленницу жадным взглядом. Ему хотелось сразу схватить ее в объятия, но из своего опыта он уже знал, что это было весьма небезопасно.
Индеец перевел задумчивый взгляд на своих воинов, которые разжигали костер, собираясь изжарить на нем несколько кроликов. Кролики будут готовы еще не скоро, так что время у него есть. Придя к такому решению, Макадо двинулся к Мориа, которую апачи предусмотрительно привязали к дереву.
При его приближении Мориа постаралась придать глазам незрячий вид.
– Я не всегда такой злодей, каким ты меня считаешь, Золотые Волосы. – Макадо мягко поднял ее лицо за подбородок.
Его грубый голос на этот раз звучал мягче.
– Спасибо, что развеял мои заблуждения, – насмешливо бросила Мориа и помотала головой, словно посчитав, что на ее подбородок село какое-то надоедливое насекомое.
Ничуть не смутившись, Макадо продолжал:
– Я не хочу тебя обидеть. Наоборот, я желаю доставить тебе удовольствие. Но для этого и ты должна пойти мне навстречу.
Этого еще не хватало! Ее скривившееся лицо сказало все Макадо достаточно красноречиво.
Чувствуя, как в нем растет желание, индеец прижался губами к губам Мориа, однако упрямая красотка на это никак не отвечала, оставаясь неподвижной, как камень.
Не встретив отклика, Макадо внимательнее всмотрелся в лицо стоявшей перед ним женщины.
– Неужели ты так предана Белому Призраку? – насмешливо бросил он. – Тебе нет нужды хранить ему верность, Золотые Волосы. Я видел его всего несколько дней назад на совете вождей. Уверяю тебя, у апачей нашлось немало красавиц, которые согласились разделить с ним постель, как только он вернулся назад. Ты напрасно тешишь себя сладкими мечтами.
Слова индейца резанули Мориа по сердцу, словно нож. Впрочем, этого ей и следовало ожидать от Девлина. Он думает, что она покинула его навсегда. Она любит только его, но разве из этого следует, что он должен хранить лишь ее в своем сердце? И все же мысль о том, что у Девлина могут быть другие женщины, показалась Мориа непереносимо горькой.
Внезапно ей стало безразлично, увенчается ли успехом ее попытка вырваться из рук Макадо или нет. Единственное, чего ей хотелось в эту минуту, – это никого не видеть и куда-то спрятаться, чтобы в одиночестве пережить охватившую ее сердце боль. Она обязательно должна придумать какую-нибудь уловку и бежать отсюда.
– Ты хочешь меня потому, что задумал отомстить Белому Призраку, или ради меня самой? – дразняще произнесла Мориа.
Апачи провел бронзовым пальцем по ее щеке, наслаждаясь нежностью шелковистой кожи.
– Из-за того и из-за другого, – признался он.
– И ты хочешь взять меня привязанной к дереву? – укоризненно обратилась она к нему. – Ты должен был бы знать, что чем больше на мне пут, тем больше я сопротивляюсь.
Видимо, каких-то английских слов Макадо не знал, потому что тут же потребовал:
– Повтори еще раз, Золотые Волосы. Только помедленнее.
– Зачем меня связывать, словно я дикий зверь? – произнесла Мориа.
Губы Макадо растянулись в ухмылке.
– Ты и есть дикий зверь.
– Ты просишь, чтобы я пошла тебе навстречу, но как я могу это сделать?
Несколько мгновений Макадо молча размышлял над ее словами, затем вытянул из мокасина кинжал и перерезал веревку, которой Мориа была привязана к стволу дерева.
Растирая затекшие мышцы, Мориа лихорадочно пыталась определить, что ей следует предпринять дальше. У Макадо в руках нож. Надо лишить его этого оружия, иначе при ее бегстве лезвие ножа вонзится ей в спину.
– Где твои воины, Макадо? – спросила Мориа, хотя прекрасно видела сгрудившихся у огня индейцев. – Неужели ты собираешься делать это у них на глазах? Может, ты потом хочешь и им дать возможность позабавиться? – Она как бы невзначай обмотала вокруг пояса кусок веревки.
– Ты будешь только моей, – уверил ее Макадо. – Моей женщиной. – Его маслянистые глаза пробежались по тонкой фланелевой рубашке и брюкам, тесно облегающим фигуру Мориа. – А я стану твоим единственным мужчиной, Золотые Волосы.
– Может, мы перейдем к деревьям и там укроемся посторонних глаз? – спросила Мориа и тут же осеклась – слепая не может знать, что за ней наблюдают.
Но мысли Макадо были всецело поглощены очертанием божественной фигуры. Обхватив рукой тонкую талию, Макадо отдал своим воинам короткую команду затем потащил пленницу к деревьям. Все это время Мориа лихорадочно перебирала в голове планы бегства.
Как только вконец потерявший от страсти разум Макадо увлек ее на землю, Мориа стремительно запустила руку в его мокасин и выхватила оттуда кинжал. В то же мгновение лезвие кинжала оказалось у самого горла апачи, так что индеец не был в состоянии позвать кого-либо на помощь без риска навсегда потерять возможность произнести хоть что-нибудь.
Испуганно округлив глаза, Макадо молча смотрел, как Мориа спутывает его запястья веревкой. Когда она потребовала, чтобы Макадо лег на землю лицом вниз, он немедленно повиновался. Апачи уже знал, на что способна эта дикая кошка, если ее рассердить. Доказательством этому были шрамы у него на руке и под ребрами. Не отводя клинок, Мориа оторвала полу от своей рубашки и затолкала ее в рот индейца как кляп.
Сделав свое дело, она поднялась, довольно глядя на неподвижного Макадо, который никак не мог прийти в себя от изумления.
– Так ты хотел показать себя джентльменом? – Мориа усмехнулась. – Я признательна тебе за это. В самом деле. Возможно, ты не так уж и плох, как я думала поначалу... Я говорю не слишком быстро?
Единственное, чем мог ответить апачи, было мычание.
– Все дело в том, что я очень люблю свою свободу – так же как и ты предпочитаю сама выбирать мужчин, а не быть их добычей. К тому же я не могу стать твоей женщиной, Макадо! Я вообще не буду принадлежать кому-либо, даже Белому Призраку...
Оставив Макадо проклинать себя за то, что он позабыл, как коварна и изобретательна эта золотоволосая чертовка, Мориа скрылась в тени деревьев. Ладно, решил Макадо, если Золотые Волосы считает, что избавилась от него навсегда, то она ошибается. Он знает эти горы как свои пять пальцев. И они непременно встретятся. Он поклялся, что в следующий раз она обязательно станет его и ей не удастся больше поймать его на какую-нибудь уловку.
Извиваясь подобно вытащенной из воды рыбе, Макадо начал мычать в надежде, что кто-нибудь придет ему на помощь. Однако его мычание воины поняли совсем не так, как следовало. Попивая тисвин, они принялись подталкивать друг друга локтями и понимающе перемигиваться. Прошло немало времени, прежде чем индейцы заподозрили неладное и решили незаметно подползти, чтобы проверить, все ли в порядке. Увидев, в каком бедственном положении оказался их вождь, апачи поспешили его освободить.
