Джорджетт Хейер - Черный мотылек
Он прижимал ее к себе, одной рукой сжимая железной хваткой запястья ее заведенных за спину рук, а другой обняв за плечи.
– Ради самого себя, я удержу вас, – улыбнулся он и злорадно поглядел сверху вниз на ее прекрасное полное муки лицо. Ее изумительные глаза умоляюще смотрели на него, а трепетные губы подрагивали. Какое-то мгновение он держал ее, а затем быстро наклонился и впился в ее губы.
Она не могла ни вырваться, ни крикнуть. Ее охватила смертельная слабость, она едва дышала.
– Богом клянусь, сударыня, слишком поздно! – выругался он. – Вам придется сдаться… теперь вам ничто не поможет.
Мгновенно все изменилось. В последней попытке освободиться она простонала имя того, кою считала находящимся за сотни миль отсюда, за морем, и вдруг прямо за ними громко и резко прозвучал голос, дрожащий от переполнявшей его холодной ярости.
– Вы обманываете себя, Бельмануар, – л о было сказано с убийственным спокойствием.
Трейси с проклятьем отпустил девушку и круто обернулся к пришельцу.
На фоне темных занавесей со шпагой в руке и смертельным блеском в синих глазах, стоял милорд.
Оскал Трейси медленно исчез, а он все смотрел, и лицо его выражало полное изумление.
Не веря своим глазам, Диана, голова которой шла кругом от внезапности происшедшего, спотыкаясь, кинулась к нему с криком:
– Слава Богу! Слава Богу! О, Джек!
Он поймал ее в объятья и нежно усадил на диван.
– Сердце мое, никогда не сомневайтесь, что я приду вам на помощь.
– Я думала, вы во Франции! – рыдала она, опускаясь на подушки.
Карстерз повернулся лицом к его милости.
Трейси уже оправился от первого изумления и теперь разглядывал его в лорнет.
– Какое нежданное удовольствие, милорд, – с небрежной дерзостью протянул он.
Удивленная таким обращением Диана недоуменно посмотрела на Карстерза.
– Я вижу вашу шпагу в углу за вами, ваша милость! – рявкнул Джек и, кинувшись к двери, запер ее на ключ, а ключ спрятал в карман брюк.
Диана не могла его узнать: не было смеха в его сверкающих синих глазах, в обращении – прежней подчеркнутой мягкости. Он был очень бледен, губы сжались в жесткую тонкую линию, а ноздри слегка трепетали.
Его милость пожал плечами, беспечно отказываясь.
– Мой дорогой Карстерз, почему ж я должен драться с вами? – осведомился он, как будто вовсе не раздосадованный его вторжением.
– Я предвидел такой ответ, ваша милость. И захватил вот это!
С этими словами Джек вонзил шпагу, которую держал в руке, в деревянный пол, где она, подрагивая, и осталась.
Трейси небрежно взял ее в руки и осмотрел эфес.
Пальцы его судорожно сжались, и он бросил пронзительный взгляд на Джека.
– Я полностью к вашим услугам, – вежливо произнес он, кладя шпагу на стол.
В глазах милорда поубавилось ярости, и в уголках рта заиграла торжествующая улыбка. Он быстро скинул красивый бархатный кафтан и жилет, отцепил ножны, стащил забрызганный грязью сапоги для верховой езды. Подтыкая внутрь кружева манжет, он ждал, пока его милость соберется.
Словно во сне Диана смотрела, как отодвигают стол, отмеряют шаги, и услышала звон стали о сталь.
После нескольких мгновений осторожного кружения, милорд начал атаку, сделав быстрый выпад и отскочив, когда герцог ответил молниеносной квинтой. Милорд изящно парировал терцой и мягко рассмеялся.
Широко открыв глаза и приоткрыв рот, девушка наблюдала с дивана каждый новый выпад. Казалось десяток раз шпага герцога должна была пронзить милорда насквозь, но каждый раз ему чудесным образом удавалось отразить удар и сталь встречала сталь.
Один раз, при выпаде квартой, кончик клинка Трейси, нацеленный слишком высоко, прошел над защитой противника и разорвал рукав его батистовой рубашки. Милорд ловко отскочил, отпарировал и ответил прямым ударом, высоко подняв запястье прежде, чем Трейси установил защиту. Клинки со звоном скрестились, жесткая сталь встретила гибкую, и милорд сделал выпад, метя прямо в грудь противника.
Диана закрыла глаза, ежеминутно ожидая услышать глухой стук падающего наземь тела Трейси. Его все не было, зато раздались звуки беспорядочного топтания и скрежет стали. Она открыла глаза и увидела, что герцог отводит шпагу около запястья милорда и парирует его удар умело и легко.
Однако Карстерз знал, что долго ему не продержаться. Плечо его, раздраженное долгой скачкой, болело невыносимо, а запястье, казалось утратило часть своей сноровки. Он слышал в голове звон, который тщетно пытался игнорировать. Глаза его светились и сверкали огнем битвы и примитивной жаждой убийства.
Герцог фехтовал с почти сверхъестественной ловкостью, двигаясь тяжело и четко, и казался неутомимым.
С другой стороны Карстерз быстрый и легкий, как пантера, являл грацию в каждом повороте стройного тела.
Внезапно он сделал ложный выпад, финт под руку, отпарировал терцу. Его милость отступил на шаг, ответил квартой, и когда Джон быстрым поворотом шпаги тоже перешел к кварте и клинки снова скрестились, Трейси сделал выпад на всю длину руки и темно-красное пятно появилось на рукаве милорда у плеча.
Диана издала сдавленный крик, зная, что удар пришелся на старую рану, и шпага герцога опустилась вниз.
– Вы… удовлетворены? – хладнокровно поинтересовался, все-таки чуть задыхаясь.
Милорд слегка покачнулся, взял себя в руки и провел левой рукой по глазам.
– К оружию! – было его ответом, несмотря на молящий шепот девушки.
Трейси пожал плечами, принял на свой клинок удар Карстерза, и бой продолжался.
Глаза Трейси были полузакрыты, и Диане показалось, что он выставил вперед подбородок и прикусил нижнюю губу.
К своему ужасу она заметила, что Карстерз дышит прерывисто и лицо его посерело. Для нее было пыткой бессильно сидеть и глядеть на это, но она была наготове, чтобы броситься к нему на помощь, если понадобится. Внезапно милорд сделал финт с поворотом руки внутри и наружу и взрезал рукав герцога, вызвав струйку крови, медленно закапавшую на пол.
Трейси не обратил на нее внимания, и так ловко отвел клинок Джона, что тот дрогнул и шатаясь сделал шаг назад. На мгновение показалось, что это конец, но он каким-то образом устоял и снова поднял шпагу.
Теперь Диана была уже на ногах, почти такая же бледная, как ее возлюбленный, руки она прижимала к груди. Она увидела, что кончик шпаги Джона уже не столь точно нацеливается, а улыбка исчезла с его губ. Теперь они были приоткрыты, верхняя напряжена и натянута. Глубокая морщина прорезала его лоб.
Вдруг, нарушая тишину огромного дома, раздался звон колокольчика, который явно тянули с яростной силой.
Побелевшие губы Карстерза беззвучно шевельнулись, а Диана, полагая, что это ее отец, цепляясь за стену, двинулась к двери.
