Виктория Холт - Шелковая вендетта
– О, Дрэйк... что же мы натворили...
– Что же теперь делать?
– У нас есть только один выход. Нужно жить дальше. Мне стало немножко легче после того, как я узнала, что ты любишь меня... это меня утешает. Хоть в этом я не ошиблась.
– Я люблю тебя; Всегда любил тебя. С той самой минуты, как вытащил тогда из мавзолея.
– Как странно, – сказала я. – Мы объясняемся друг другу в любви на торжестве, устроенном в честь твоей женитьбы на другой женщине. Интересно, случалось ли когда-нибудь такое?
Он взял мою руку и сжал ее.
– Ленор, я никогда не забуду тебя.
– Как раз это мы должны сделать как можно скорее.
– Это невозможно.
К нам подошла Джулия.
– Привет, Ленор. Все в порядке? Дрэйк как следует ухаживает за тобой?
– Мне пора уходить, – холодно ответила я.
– Все занимаешься своим парижским проектом! Мы тебя извиним, правда, Дрэйк? Нам тоже пора переодеваться к отъезду.
Он молчал. На его несчастное лицо было жутко смотреть, и когда Джулия взяла его за руку, я заметила, как его передернуло.
– Пойду разыщу Касси. До свидания, – сказала я и оставила их одних.
КАРСОНН
Я пыталась забыться, с головой погрузившись в организацию парижского салона. Весь последующий год я напряженно работала. Мне не хотелось думать о Дрэйке. Бабушка, моя неизменная утешительница, думала только о том, как облегчить мою жизнь. Графиня, напротив, была решительно против того, чтобы я поддалась чувству жалости к себе. В ее глазах парижский салон был куда более ценным приобретением, чем муж. Мой отец всячески баловал меня своим вниманием, и я не могла остаться равнодушной к его трогательным попыткам восполнить те годы, которые я провела без него. И, конечно же, у меня была Кэти. Отвечая на ее бесчисленные вопросы и видя, как ее личико загорается интересом, я чувствовала, что, как бы ни была велика моя потеря, мне есть ради чего жить.
Все они нянчились со мной, и постепенно дни стали казаться мне терпимыми, хотя по ночам я все еще грустила и думала... Да, когда-то я любила Филиппа. Это была романтическая юношеская любовь. Мы не успели обнаружить недостатки друг друга, как это неизбежно случилось бы при более длительной совместной жизни. Мы пребывали в состоянии эйфории и верили в идеальную любовь. Могло ли так продолжаться вечно? Наверное, нет. Но наша любовь навсегда осталась в моем сердце такой, как была... Он умер трагической, неожиданной смертью, никто не знал, почему. Теперь же у меня могли сложиться более зрелые отношения с человеком, которым я восхищалась, которого любила и уважала; но события повернулись так, что я потеряла и его. Временами начинало казаться, что мне на роду написано терять своих возлюбленных и приносить им несчастье. Филипп погиб от смертельной раны, а Дрэйку выпал, быть может, еще более тяжкий жребий: он женился на женщине, которую возненавидел в самый день своей свадьбы.
Я должна была забыть свою несбывшуюся мечту и начать жить сначала.
В каком-то смысле мне повезло, потому что наш проект требовал от меня полной отдачи, и времени на размышления почти не оставалось.
Бабушка считала, что мне будет легче забыть обо всем, если я на время перееду в Париж. Последнее время в нашем лондонском салоне управляла делами новая женщина, которой мы были очень довольны. Поэтому все мы, за исключением Касси, которая осталась присматривать за салоном, смогли уехать во Францию.
Время от времени графиня наезжала в Лондон, чтобы проверить, все ли в порядке, и, убедившись, что все идет своим чередом, возвращалась обратно.
Кэти была в восторге от Парижа. Я наняла ей двух гувернанток – француженку и англичанку. Девочке предстояло довольно часто жить в Париже, и она должна была в совершенстве овладеть языком; в то же время я не хотела, чтобы она забросила английскую грамматику. Мисс Прайс была серьезной и ответственной особой. Некоторая ее чопорность резко контрастировала с говорливостью и жизнерадостностью мадмуазель Леклер – нашей Французской гувернантки. Она приехала из Лиона и уверяла меня, что только там говорят на чистейшем французском языке.
В целом Кэти была довольно серьезным ребенком. Ей очень нравилась мадмуазель Леклер, но строгие принципы мисс Прайс вызывали у нее большее уважение. Обладая сердцем любвеобильным, Кэти одинаково сильно привязалась к ним обеим; но меня забавляло, как она преображалась, переходя от одной гувернантки к другой степенная и уравновешенная с мисс Прайс, она становилась веселой и беззаботной, как только попадала в руки мадмуазель Леклер.
С мадмуазель они гуляли по парку, играли в серсо и катались на пароходиках по Сене. Кэти быстро познакомилась с другими детьми и вскоре уже настолько хорошо изучила язык, что могла с легкостью с ними общаться. С мисс Прайс они совершали неспешные прогулки по набережной, заходили в книжные магазины и посещали исторические места. Мисс Прайс, взяла за правило рассказывать Кэти полную историю каждого места, которое они посещали; и когда нам с Кэти случалось там проходить, она пересказывала мне все, что узнала об этом месте. Я была благодарна мисс Прайс.
На первых порах после открытия салона у нас то и дело возникали какие-нибудь трудности, но нас всякий раз выручал богатый опыт графини; и вскоре я обнаружила, что мы уже надежно обосновались на новом месте.
Я вспоминала свой лондонский дом. На выборах, состоявшихся вскоре после свадьбы Дрэйка, победу одержал Гладстон, – хотя и с меньшим количеством голосов, чем надеялся. Как ни была огорчена его победой королева, ей все же пришлось принять его и позволить поцеловать свою руку. «Восьмидесятидвухлетний старик, упорствующий в своих заблуждениях, – говорила она потом, – он думает, что эти несчастные демократы могут править страной. Он выглядит смешно и нелепо».
– Это усилит влияние их партии, – прокомментировала событие графиня.
Мне было интересно, чем сейчас занимается Дрэйк. И еще мне хотелось знать, сумела ли Джулия, всячески поддерживая его политические амбиции, заменить ему мою любовь.
– Но они недолго продержатся, – продолжила свою мысль графиня, – Гладстон одержим своей идеей насчет Исландии, которая в корне расходится с чаяниями британцев.
Я часто думала о ребенке, который вот-вот должен был появиться на свет. Он мог бы стать утешением для Дрэйка. Но вскоре стало известно, что никакого ребенка нет и не будет – таким образом, даже того шаткого основания, на котором построился их брак, больше не существовало.
Мне не терпелось узнать все новости. Я постоянно думала о Дрэйке. До меня дошел слух, что билль о самоуправлении в Ирландии, выдвинутый Гладстоном, был поддержан палатой общин, но не получил одобрения в палате лордов.
