Мэри Бэлоу - Просто незабываемая
По-видимому, он прервал длительное обсуждение дамских шляп, и когда оно возобновилось, обменялся с Тейтом почти незаметной гримасой. Когда же эта тема наконец оказалась исчерпана, Порция обратилась к Лусиусу. – Мама объяснила леди Синклер, что ей не следовало позволять Эйми присутствовать на концерте вчера вечером.
– Правда? – В нем мгновенно вскипело раздражение.
– Честно говоря, вы совершили большую ошибку, пригласив в свой дом эту учительницу, – продолжала Порция. – Но я уверена, что ты этого не понимал, и это тебя извиняет и дает мне возможность оправдать твое поведение. Ошибки не столь страшны, если мы не отказываемся учиться на них. Я не сомневаюсь, что ты научишься осмотрительности, Лусиус, особенно когда рядом с тобой будет рассудительный человек, который может дать тебе совет.
Подняв обе брови, Лусиус в недоумении смотрел на нее. О чем она, черт возьми, говорит? И не себя ли предлагает в качестве рассудительного человека и будущего советчика? Разумеется, себя, но не предлагает, а объявляет таковым.
– В будущем тебе следует более тщательно отбирать таланты для своих концертов, – заботливо сказала Порция. – Тебе стоило внимательнее проверить рекомендации мисс Аллард, Лусиус, хотя многие полагают, что школьная учительница вполне прилична. Конечно, мама, папа и я тоже так полагали, когда снизошли до того, чтобы быть ей представленными.
Разумеется, все слушали и, по-видимому, были согласны, так как позволили Порции высказаться.
– И что же такого неприличного вы нашли в мисс Аллард? – Лусиус прищурился, теперь в нем нарастало не раздражение, а нечто более опасное, но он обуздал свои чувства. – Что за сплетни вы услышали?
– Честно говоря, лорд Синклер, не могу поверить, что нас можно обвинить в такой низости, как собирание сплетен, – заявила леди Балдерстон тоном, полным сдержанного возмущения. – Мы услышали это из собственных уст леди Лайл вчера вечером, а леди Лайл была достаточно добра и введена в заблуждение, когда дала приют этой французской девочке, которая теперь пытается выдавать себя за англичанку.
– А, – Лусиус поднял брови, – значит, в этом грех мисс Аллард, мадам? В том, что некоторые произносят ее фамилию как Хеллард? В том, что у нее отец француз и мать итальянка? Ее привезли сюда маленьким ребенком, и, возможно, поэтому она могла вырасти французской шпионкой? Просто восхитительно! Быть может, нам следует поскорее схватить ее, заковать в цепи и отправить в лондонский Тауэр?
Тейт кашлянул, чтобы скрыть вырвавшийся смешок.
– Лусиус, – сказала его мать, – сейчас не время для легкомыслия.
– А для него когда-нибудь бывает время? – Он перевел взгляд на мать и заметил, что Эмили позади нее смотрит на него смеющимися глазами.
– Мне нравится французское произношение ее имени, – сказала Кэролайн. – Удивительно, что она его изменила.
– Говоря по правде, Лусиус, – снова заговорила Порция, – леди Лайл была вынуждена выставить мисс Аллард из своего дома, потому что та водила компанию с неподходящими людьми, пела на частных вечеринках, о которых приличные леди даже знать не должны, не то что посещать их, и приобрела скандальную репутацию. Кто знает, в чем еще она принимала участие.
– Порция, дорогая моя, – остановила ее мать, – о таких вещах лучше не говорить.
– Об этом очень больно говорить, мама, – призналась Порция, – но необходимо, чтобы Лусиус понял, в какое двусмысленное положение он поставил леди Синклер и своих сестер прошлым вечером. Правду нужно очень осторожно довести до лорда Эджкома, который сегодня днем не слишком хорошо себя чувствует. Будем надеяться, что у леди Лайл достаточно благоразумия не рассказывать больше никому то, что она открыла нам. И мы, конечно, не станем распространять эти новости. Она взяла с нас слово держать все в секрете, но мы в любом случае не стали бы никому ничего говорить.
– Она взяла с вас слово держать все в секрете? – Лусиус снова прищурился.
– Ей не хотелось бы, чтобы все знали, как ее когда-то обманула ее подопечная, верно? – спросила Порция. – Но она сочла необходимым, чтобы об этом узнали мама и папа. И чтобы я это знала.
– Почему? – спросил Лусиус.
На мгновение Порция пришла в замешательство, но быстро оправилась и ответила:
– Думаю, она знает о тесных связях между нашими семьями, Лусиус.
– Удивляюсь, почему она просто не поговорила со мной, – сказал он.
– А мне кажется, леди Лайл просто раздосадована тем, что ей не удалось урвать немного славы от выступления мисс Аллард прошлым вечером. Поэтому она придумала способ подбросить в наш семейный круг злобные сплетни, чтобы мы порвали знакомство с мисс Аллард, – сказала Маргарет. – Я уверена, что все это полнейшая чушь.
– И я тоже, Мардж, – поддержала сестру Эмили. – Кому какое дело до того, что когда-то делала мисс Аллард?
– Я с удовольствием буду аккомпанировать ей в любое время, – сказала Кэролайн. – Поражаюсь, что вам нравится повторять такие глупости, Порция.
– О, но мы должны поблагодарить леди Балдерстон и Порцию за то, что они довели до нашего сведения то, что услышали, – как всегда дипломатично, высказалась леди Синклер. – Это лучше, чем слышать шепот у себя за спиной. Мисс Аллард, очевидно, исправила недостатки в своем характере, которые были у нее, когда она жила у леди Лайл, и это делает ей честь. И я всегда буду благодарна за то, что вчера вечером имела возможность послушать ее великолепный голос. Эмили, может быть, кто-то хочет еще чашку чая.
Лусиус резко поднялся.
– Ты уходишь, Лусиус? – спросила у него мать.
– Да, – коротко ответил он. – Я только что вспомнил, что должен нанести визит мисс Аллард.
– Лично поблагодарить ее за прошлый вечер? – спросила леди Синклер. – Думаю, это хорошая идея, Лусиус. Возможно, дедушка захочет пойти с тобой, если он уже встал после дневного отдыха. Даже Эйми...
– Я пойду один. Вчера вечером я уже поблагодарил мисс Аллард, сегодня у меня другая миссия. – Он замолчал, но отступать было уже слишком поздно – все без исключения в ожидании смотрели на него. – Я собираюсь попросить ее выйти за меня замуж.
Хотя пол в гостиной был от стены до стены застелен толстым ковром, тем не менее, когда Лусиус вышел из комнаты, можно было бы услышать, как падает булавка.
«Что же я натворил?» – спрашивал себя Лусиус, поднимаясь через две ступеньки к себе в комнату.
Он открыл рот, а потом уже не мог остановиться – вот что он натворил.
Но дело в том, что Лусиус нисколько об этом не жалел.
