Кортни Милан - Доказательство любви
Гарет тяжко вздохнул.
– Да что здесь происходит?
Нед отвел глаза, однако повисший на двери парень рассмеялся и развязно ткнул Гарета пальцем в грудь. Гарет уставился на оскорбительный палец.
– Шляпа на крыше… – джентльмен говорил медленно, осторожно подбирая слова и сопровождая каждое кивком, – эт… то игра. П… Прекрасная игра. Самая прекрасная игра, доступная дз… джентльмену в Британии. Для этого нужна л… лишь карета и ш… шляпа.
– И грошовые гвозди, – добавил другой мужчина. – Не забудь о грошовых гвоздях.
Гарет схватил джентльмена за руку, прежде чем тот снова потерял равновесие. Его ладонь была мокрая от пота.
Висевший на дверке джентльмен улыбался с заботой и проникновенностью очень пьяного человека.
– Вы прибиваете г… гвоздями ш… шляпу на крышу кареты. Потом вы садитесь… садитесь в карету и заключаете пари на то, сколько удат… удастся проехать, пока какой-нибудь любезный доброжелатель не осато… остан… остановит, в общем, не крикнет вам, что вы забыли свою шляпу на крыше кареты.
Рука краснолицего джентльмена затрепетала, зажатая крепкой хваткой Гарета. Мужчина, нахмурившись, посмотрел вниз, будто только что обнаружил непредвиденное препятствие.
Гарет выпустил его. Единственное, что ужасало его еще больше, чем потная рука пропойцы, был тот факт, что Нед собирался провести вечер, играя в «шляпу на крыше», вместо того чтобы улаживать ситуацию с герцогом Уарским и леди Кэтлин. Жизнь – не игра. В ней не было места для школярских полупьяных забав. Гарет счел себя обязанным напомнить Неду о его приоритетах.
– Это, – заявил он, – самая глупая мальчишеская забава, о которой я когда-либо слышал. В ней нет ни малейшего смысла, и я никак не могу оправдать столь возмутительное времяпрепровождение. Собирайся, Нед. Мы уходим. Нам нельзя опаздывать.
Друзья Неда были шокированы этим заявлением и возмущенно загалдели:
– Но мы же только что начали!
– Да ладно, Гарет, ты же знаешь, что играть в «шляпу на крыше» совсем невесело втроем.
– Ну же, Гарет, ты еще даже не успел наклюкаться. А мы пообещали встретиться с Браннингом в «Гэйтере». Он будет в игорном клубе с минуты на минуту.
Нед посмотрел по сторонам. Он умудрился не встретиться с Гаретом взглядом. Вместо этого он уставился в точку, расположенную где-то за плечом Гарета.
– Если ты хочешь поговорить со мной, – холодно заявил Нед, – то поехали с нами. У нас всегда найдется место для еще одного игрока в «шляпу на крыше». А я никуда отсюда не уйду.
Друзья одобрительно хлопали его по плечу. Губы Неда скривились от отвращения.
Краснолицый малый решил, что участие Гарета вполне возможно. Он схватил Гарета за руку.
Гарет отбросил оскорбительное рукопожатие.
– Да знаете ли вы, кто я? Я – маркиз Блейкли. Я не играю в идиотские игры. И, Нед, ты отправишься со мной сию же минуту.
Ледяной тон прорвался сквозь пьяное веселье с достаточно удовлетворительным результатом. Юнцы, а все они были не старше Неда, если не еще моложе, обменялись обеспокоенными взглядами. Висящий на дверце кареты гуляка пренебрежительно ткнул Гарета в грудь рукой. Его потная ладонь оставила темные пятна на шелковом жилете Гарета.
– М… маркиз, попавшийся на «шляпу на крыше», – глумливо провозгласил он.
Раздался наглый и оскорбительный смех. А потом дверца экипажа захлопнулась.
Разве могут логические доводы убедить юнца, который предпочитает слоняться весь вечер со шляпой, приколоченной к крыше кареты, вместо того чтобы привести свою жизнь в порядок? Гарет никогда еще не попадал в более глупое и безнадежное положение.
Карета двинулась с места, переваливаясь с бока на бок, будто преодолевая извилистую, холмистую дорогу.
Впервые в жизни Гарет столкнулся с обстоятельствами, с которыми никак не мог совладать. И сейчас к ним относились вовсе не глупые и нелогичные явления, такие как резьба или пение. Нет, это были очень важные вещи. Гарет оказался не в силах предоставить Неду то, в чем он так отчаянно нуждался.
И он не мог никому рассказать о том, что все его попытки провалились.
Разве?
Нет, и он должен был признать это, хотя бы для себя. Существует человек, которому он мог бы все поведать. И он нуждался сейчас в ней более, чем когда-либо.
* * *
– Идем со мной, – заявил безо всяких объяснений Гарет, едва дверь отворилась. – Нельзя терять ни минуты.
Он протянул руку Дженни. Она удивленно посмотрела на него. Лицо ее обрамляли растрепанные локоны. Одна прядь была даже зажата губами. Дженни буквально пожирала его взглядом.
Слова, которые ему надлежало произнести, застряли у него в глотке, но он все-таки нашел в себе мужество.
– Ты мне нужна. – Да, он сказал их. Не было смысла скрывать это более. Она была ему нужна, он отчаянно в ней нуждался. А она… Что же, она не нуждалась в нем совсем. Ни для чего. Он отвернулся. – Ты нужна Неду. Ты была права. – Его кулаки конвульсивно сжались от тяжести признания. – Я не могу ничего поделать. Ты мне нужна, чтобы…
Чтобы что? Сотворить чудо? Вмешаться?
– Ты мне нужна, чтобы все вернуть назад.
Дженни ничего не сказала, лишь повернулась, чтобы подхватить накидку и капор. Она должна была с этим справиться. У Гарета не было других идей относительно будущего своего кузена. И если она не поможет, Нед скатится… скатится по спирали, ведущей в ад, без всякой надежды на искупление.
Однако искупление было нужно не только Неду.
– Идем со мной, – попросил Гарет. – Будь снова мадам Эсмеральдой. Призывай духов. Предсказывай будущее. Меня не волнует, что ты ему скажешь, только останови это.
Глава 18
Несмотря на то что Гарет в разговоре с ней назвал игорное заведение адом, комната, в которую вошла Дженни, показалась ей весьма непохожей на скопище серы и горящей смолы. В комнате пылал огонь, но он был разожжен в камине – уютное пламя, отделенное от остальной комнаты кованой бронзовой решеткой. Кое-где загорались оранжевые вспышки, когда кто-то поджигал сигару. Однако для ада этого количества дыма и пепла было явно недостаточно. Даже не пахло серой.
Не было здесь ни бесов, ни чертей. Ни демонических надсмотрщиков. Жители его казались скорее грешниками, все как один.
Если это был и ад, то ад, отделанный красной бархатной обивочной тканью. В комнате было не продохнуть от застарелого запаха тошнотворного табака и резкой вони разлитого по стаканам джина. Доносился звон монет и непрерывный гул голосов – их ленивые и протяжные интонации выдавали богатство и годы образования. Джентльмены были заняты чертовски почетной задачей – терять состояния и делать вид, что их это не волнует.