Хизер Гротхаус - Пробуждение любви
Зычный голос предводителя вывел Микаэлу из транса, и он зло дернул за золотую узду. Когда веревка натянулась, а потом ослабла, Микаэла увидела выжженный след золотой веревки на шее у белого всадника.
— Она не для тебя, Олдер. Белокожий мужчина раскачивался в седле и рычал в адрес предводителя, но улыбнулся чувственной улыбкой Микаэле, и его полные губы были единственным цветным пятном на его персоне.
Но вдруг она увидела, что его боковые зубы вытянулись как острия кинжалов — клыки, — такие же белые, как его волосы и кожа.
Микаэла вскрикнула и отступила назад. Ей хотелось посмотреть в сторону Родерика, убедиться, что он в безопасности, но она не осмелилась отвести глаза от ужасной группы существ перед ней.
— Ты не Агата Форчун, — заявил предводитель, его голос прозвучал так, будто раскололось огромное дерево. — И все же… ты она.
— Я ее дочь, — задохнулась Микаэла.
— Микаэла? — Он вскинул брови, и слабая улыбка заиграла у него на губах. — Микаэла. Микаэла Форчун. У тебя есть что-то, что принадлежит мне, не так ли?
Микаэла покачала головой:
— Нет. У меня ничего нет. Я только прошу, чтобы вы… оставили меня в покое. Не причинили мне вреда.
— Ну-ну, — настаивал гигантский всадник. — У тебя находится моя собственность. То, что я оставил твоей матери как обещание сохранить жизнь твоего отца. Она здесь, я это чувствую. Часть меня. — Его рука поднялась к груди над кольчугой, и хотя Микаэла понимала, что она не могла увидеть столь маленький, ничтожный пробел, ее глаза выхватили черный кружок на его рубашке.
Кружок, на котором не хватало одного звена на кольчуге.
Микаэла снова энергично покачала головой:
— У меня его нет. Я… я потеряла его.
— Потеряла? — издевательски переспросил предводитель. — Это очень плохо. Я сказал твоей матери, что вернусь за своей собственностью и обретение ее положит конец мрачной жизни Уолтера Форчуна, а также ее и твоей. Если у тебя его больше нет…
— Мой отец — хороший, добрый человек! — воскликнула Микаэла. — Он совсем не тот, каким был некогда.
— Это не имеет значения, — возразил предводитель. — Сделка есть сделка. А может быть, ты не потеряла его? Может быть, ты подарила кому-нибудь? — К ужасу Микаэлы, горящие глаза мужчины обратились к темной линии деревьев, где лежал Родерик.
Она повернула голову и увидела Родерика у основания мертвого, сгнившего дерева, поверх него лежала Харлисс, держа клинок у его горла. Когда предводитель перенес внимание на лес, блеск от группы распространился по земле, освещая Родерика и старуху, которая захватила его.
— Ну, и что мы видим? — мягко спросил предводитель. — Возможно, Микаэла Форчун надеется продать твою жизнь за жизнь своего отца, а, воин? Она подарила тебе мое звено, не так ли?
Микаэла разрыдалась.
Некоторое время Родерик пытался обмануть себя, полагая, что потерял сознание от ран. Что то, что ему пришлось пережить на краю леса — Харлисс поверх себя, его кровь, бьющая поверх зазубренного края ее клинка, группа существ из ада, стоявших перед Микаэлой на дороге, которые решали ее судьбу, — было не чем иным, как ночным кошмаром. Но когда предводитель обратил свой взгляд на него, когда Родерик тоже вздрогнул от ощущения, что блеск группы заскользил по его коже, он понял, что бодрствует.
— Твое звено у меня, дьявол, — отозвался Родерик так громко, как только мог. — У меня на шее. Подойди и забери его!
Демон рассмеялся, словно его позабавил вызов Родерика, затем прищурился и склонил набок голову.
— Я знаю тебя, — задумчиво сообщил он. — Я видел твое лицо прежде.
Но раньше чем Родерик успел ответить, раздался визгливый крик Харлисс:
— Не подходи! Не подходи! Он мой! Когда он умрет, можешь забрать его с собой в ад. Ради Бога!
Всадники в группе завопили и закричали, гончие залаяли, лошади-драконы отступили назад и встали на дыбы.
Теперь предводитель смотрел только на седую старуху. Он протянул в ее сторону ладонь, брови были нахмурены, словно он размышлял. Затем рука сжалась в кулак.
— Харлисс-с-с! — презрительно прошипел предводитель. — Ты смеешь обращаться к Богу, чтобы он защитил тебя?
— Откуда ты меня знаешь? — прохрипела Харлисс. — Ты не знаешь меня!
Предводитель рассмеялся. Затем щелкнул поводом, который держал в руках, словно хлыстом, петля ослабла и приподнялась над шеей и головой белокожего мужчины.
— Олдер, — сказал предводитель и поднял сложенную теперь кольцами узду, указывая на Харлисс: — Вон ту ты можешь взять.
Обнаженный мужчина издал гортанное рычание и прыгнул из седла в воздух. Он на четвереньках пробежал по дороге в сторону опушки леса, кожа его блестела, мускулы играли, он набросился на Харлисс, схватил ее и понес в темноту.
Родерик услышал, как Харлисс вскрикнула, но крик быстро оборвался, словно ее разорвали пополам. Затем в лесу эхом отразились звуки, когда он пил ее кровь, чавкал, поедая мясо и обгладывая ее кости.
Родерик постарался сесть, прислонившись к погубленному дереву, затем изо всех сил оттолкнулся, чтобы встать. Микаэла бросилась с дороги ему на помощь, подхватила под правую руку, чтобы поддержать. Родерик крепко сжал ееплечо, быстро поцеловал в макушку, не отрывая в то же время глаз от демонической группы.
Охотник наблюдал за ними обоими с некоторым удивлением, но его слова были обращены к Родерику:
— Верни мне мое звено, воин.
Родерик засунул руку в ворот туники и одним быстрым движением извлек цепочку. На минуту он зажал в кулаке блестящее, трепещущее звено.
— Вы не причините нам вреда, если я верну его вам? Оставите нас в покое?
Глаза предводителя вспыхнули, но он лишь молча протянул ладонь.
— Отдай его, Родерик, — прошептала Микаэла. — Оно принадлежит ему.
Родерик бросил ему цепочку со звеном, и предводитель оттолкнул ее легким движением кулака. Цепочка заскользила к земле и утонула в грязи, а гигантский блестящий мужчина бережно и осторожно поместил звено в свою рубашку. На мгновение яркий золотой свет вырвался из него, заставив Родерика и Микаэлу закрыть лицо руками, потом бессловесный металл смешался с тысячами таких же звеньев, окруживших его.
Предводитель пытливо взглянул на Родерика:
— Да, я видел тебя. Ты сражался вместе со своими людьми, наблюдал, как они падали, ты пожертвовал… — предводитель посмотрел на ногу Родерика, от которой осталась лишь половина, — своей плотью, чтобы другие могли жить.
— Но как? — едва слышно спросил Родерик. — В моей роте не было такого, как ты, ты не сарацин, с которым я столкнулся лицом к лицу. Я никогда не видел твоей отвратительной внешности прежде и не знаю твоего имени.
