Лора Бекитт - Знак фараона
«Да, — хотел ответить Тамит. — Я мечтаю, чтобы в душах людей царил свет, чтобы все были счастливы и, по крайней мере, каждый получал то, чего больше всего желает. Чтобы дороги мира были открыты для тех, кто хочет по ним пройти».
Вот только... что толку говорить о том, что не может исполниться?
Вскоре наступил вечер и войско сделало привал. Тамит сидел возле входа в палатку. Небо на западе стало красным, как раскаленный металл, по лагерю были разбросаны желтоватые огни, а равнина, наоборот, потонула в темноте.
Когда солнце зашло, молодой человек увидел мерцающие искорки, которые срывались с небес и летели вниз. Это были звезды или, возможно, еще какие-то светила, не известные ему. В темноте безмятежно колыхались травы, шелестел ночной ветер.
Тамит был уверен, что Инара сдержит свое обещание и придет, но не испытывал никакого волнения. Заметив девичий силуэт, молодой человек поднялся и шагнул навстречу. Инара безмолвно обвила его шею руками, а после скользнула в шатер.
Тамит медленно, осторожно освободил ее тело от тонких покровов. Он был рад, что можно молчать и не лгать. Второй раз в его жизни женщина приходила к нему сама и предлагала себя. И снова он был не в состоянии дать ей то, чего она желала на самом деле. Тело Инары было горячим и нежным. Взор серебристых глаз завораживал и манил. Тамит думал о том, что, возможно, дочери жрицы богини Кибелы были известны особые тайны? Рабыня Джемет и другие женщины их не знали. К тому же ему еще не приходилось держать в объятиях девственницу.
Внезапно Тамит поверил, что с Инарой ему удастся забыть ту, чье имя он давно не произносил вслух, и это мгновение разрешило его сомнения. Он наслаждался ее сокровенным теплом, ее невинностью, он ласкал ее тело, стараясь подарить и утешение, и страсть. Девушка дышала глубоко и прерывисто. Движения их тел были напряженными, сильными, полными волнующей дрожи.
Когда все закончилось, молодой человек вновь почувствовал себя потерянным и отчаявшимся. Его тело пылало, но сердце оставалось странно холодным. Они с Инарой относились друг к другу по-разному. Ее чувства были искренними и чистыми, тогда как он терзался сомнениями и угрызениями совести.
— Египетские девушки красивы? — прошептала Инара.
— Да. Но их воспитывают так, чтобы они, в первую очередь, стали хорошими женами и матерями и только потом — любовницами.
— Там, в твоей стране, у тебя есть жена?
— Нет.
— Возлюбленная?
Тамит задумался.
— Нет.
— Почему ты до сих пор не женат?
— Мне пришлось привыкать к новой жизни. А потом я отправился на войну.
Девушка погладила волосы юноши. Ее нежная грудь касалась его груди.
— Значит, если б ты смог, то женился бы на мне?
Светильник погас. Лицо Инары смутно белело в темноте шатра, а ее глаза продолжали ярко блестеть.
Что он должен был сказать, после того, что произошло между ними?
Молодой человек сжал руку Инары.
— Да, я женился бы на тебе.
— Я это запомню! — со страстным вздохом прошептала девушка. Потом сказала: — Я должна идти.
— Оставайся до утра, — сдержанно предложил Тамит, думая о том, что будет, когда Инара выйдет из его палатки на глазах у всего лагеря.
— Не могу. — Инара вздохнула и тут же добавила: — Не волнуйся, я буду приходить каждую ночь, все ночи, которые тебе предстоит провести среди нас!
На прощание Тамит сжал ее в объятиях с чувством благодарности за ее понимание, жертвенность и любовь.
Последующие дни пролетели как во сне. Инара действительно приходила, причем не только ночью. Однажды они занимались любовью в прохладной волнистой траве под розоватым рассветным небом, в другой раз — в полдень, под сенью огромного одинокого дерева. Девушку притягивала кажущаяся возвышенной отдаленность Тамита, тогда как юношу влекли ее безыскусность, раскованность и страстность.
Когда войско хеттов наконец достигло цели, египтянин из вежливости осмотрел крепость, хотя на самом деле его мысли блуждали где-то далеко.
— Из тебя не получится разведчик, — сказал сопровождавший его Кармел. — Ты глядишь не по сторонам, а в самого себя. — И вполне серьезно повторил свое предложение: — Оставайся. Мы плохо понимаем ваши письмена и не слишком разбираемся в ваших богах. Нам нужны такие люди, как ты. У тебя будет все: дом, золото, слуги. Ты сможешь жениться на Инаре.
И испытующе посмотрел ему в глаза.
Тамиту стало неловко.
— Я догадался, что ты знаешь, — сказал египтянин. — Так получилось, прости. — Он умолк, не находя нужных слов.
— Что случилось, то случилось, — небрежно произнес Кармел. — Честно говоря, я не в восторге от того, что моя сестра упала в объятия чужестранца, но мне известно, насколько человек зависим от воли своего сердца, даже если он — воин. Что говорить о женщине!
Тамит кивнул. Да, это так. Даже на суде Осириса самый страшный обвинитель, как и главный защитник умершего, — его собственное сердце!
— Разве я могу жениться на принцессе? — спросил юноша.
— Почему нет? Ты не простой воин, а Муваталли признает величие Рамсеса, его страны и народа.
На миг у Тамита мелькнула мысль о том, что он мог бы согласиться. Чужая страна, чужой народ, любящая его девушка, красивая и страстная, — вот что помогло бы ему позабыть о прошлом. О Тие. Вместе с тем в Египте его ждут отец и мать. Он их любит. Он в долгу перед ними. И он не способен причинить им боль.
— Прости, но мне необходимо вернуться домой.
— Как хочешь, — сказал хетт и спросил: — Не можешь одолжить мне свою пектораль?
Тамит хотел спросить зачем, но передумал. Он снял украшение и протянул младшему брату царя хеттов.
Через несколько дней, в течение которых египтянин обитал в красивом доме, в хорошо обставленных покоях и наслаждался любовью Инары, к нему пришел Кармел, вернул пектораль и сказал, что Тамит должен предстать перед царем.
— Муваталли хочет на тебя посмотреть.
Тамиту тоже было любопытно взглянуть на царя хеттов и сравнить его с Рамсесом. Прежде он видел Муваталли только издали. Он уже знал, что повелитель хеттов не так далек от своих подданных, как египетский фараон. Если Рамсес превращался в человека только на поле битвы, то хеттский царь никогда не обожествлялся при жизни.
Его дворец оказался много скромнее дворца Рамсеса; сам Муваталли был облачен в длинное одеяние и замысловатую накидку, на голове царя красовалась плотная шапочка, а в руках он держал длинный посох.
Войдя в зал, Тамит низко поклонился, а затем, выпрямившись, заметил, что глаза царя и его советников прикованы к его лицу, в особенности к украшению на его груди. В зале присутствовал переводчик. Египтянину задали несколько вопросов, после чего хетты заговорили между собой на своем языке: они то ли совещались, то ли спорили.
