Рона Шерон - Я выбираю тебя
— Ты устроил это для меня?
Эшби подал ей бокал красного вина.
— Да. Садись.
Изабель опустилась на покрывало и, глупо улыбаясь, взяла из рук Эшби бокал.
— Это самый восхитительный сюрприз в моей жизни, — призналась она.
Эшби коснулся бокала Изабель своим, внимательно глядя ей прямо в глаза.
— К твоим услугам.
Его глаза продолжали говорить, но сам Эшби молчал.
Слуги, подобно часовым, стояли на почтительном расстоянии, пока Изабель и Парис поглощали жареных цыплят, сандвичи с огурцами, сыр и виноград, запивая все это красным вином.
— Хочу кое о чем тебя спросить, — произнес Эшби. — Но ты должна пообещать…
— Ничего я не буду обещать.
— Что ж, ладно. — Эшби понизил голос. — Скажи, есть причина, по которой мы должны были бы срочно пожениться?
— Что? — Изабель покраснела, а когда поняла, о чем именно спрашивает Эшби, покраснела еще больше. — Нет.
— Я бы никогда не запер тебя в клетке, моя волшебная птичка. Никогда.
Сунув руку в корзину, Эшби достал оттуда два куска пирога, завернутых в салфетки.
— Кажется, это твой любимый десерт — пирог с малиной.
— Да, спасибо.
Парис вытер руки, а потом достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок бумаги.
— Я хотел лично отдать тебе это. Уилл написал письмо за два дня до гибели. Я нашел его у него в кармане. Я не читал, но знаю, что оно адресовано тебе.
Руки Изабель дрожали, когда она взяла измятое, перепачканное письмо.
— О, Парис… — Смахнув навернувшиеся на глаза слезы, Изабель осторожно развернула письмо и прочла: — «Моя дорогая Иззи…»
— Тебе не обязательно читать вслух, — прошептал Эшби.
— Но я хочу. — Изабель судорожно сглотнула и продолжила чтение: — «…я был ужасно рад получить твое письмо. Стилгоу и мама наверняка до сих пор не оправились от удара, который ты им нанесла, отказав молодому лорду Милнеру. Я полностью поддерживаю твое решение. Этот глупец тебе совсем не пара, моя дорогая. Леди Друсбери — надежный почтальон, так что продолжай передавать свои послания через нее. Мне не терпится узнать, чье несчастное сердце ты разобьешь в следующий раз. Погода ужасная. Очень хочется домой, и я надеюсь, мое желание вскоре осуществится, потому что старина Бонн оставил какую-то часть себя на острове Эльба. Сегодня мы стали свидетелями боя. Пруссаки потерпели поражение и теперь перегруппировывают войска. Я счастлив доложить тебе, что и предмет твоего обожания… — Изабель откашлялась, — и твой покорный слуга остались целы и невредимы. Прости за отвратительный почерк. Мой командир навис надо мной и пытается прочитать наши секреты — шпион несчастный».
Изабель густо покраснела и подняла глаза на Париса.
— Так и было. — Эшби улыбнулся, а Изабель продолжала:
— «Я предложил ему карандаш и оставил немного пустого места. Так долго, как со мной, он, наверное, не спорил даже у себя в палате лордов, а писать в итоге так и не стал. Трус».
— Значит, я не только шпион, но и трус, — заметил Эшби.
— «Поцелуй всех от меня и попроси этих лентяек двойняшек писать отдельные письма. Люблю тебя и скучаю. Очень надеюсь всех вас скоро увидеть. Твой любящий брат Уилл».
Когда Изабель закончила читать, письмо едва не промокло от слез.
— Спасибо. — Она закрыла глаза и прижала письмо к сердцу. Теплые губы запечатлели поцелуй на ее промокших от слез ресницах и щеках.
— Ты не представляешь, сколько раз за последние два года я порывался отдать тебе это письмо, — пробормотал Парис. — Каждый день я говорил себе, что нужно пойти к тебе, но не находил в себе мужества. Я не хотел, чтобы ты видела меня таким.
Изабель открыла глаза и дотронулась до щеки Эшби.
— Я люблю твое лицо. Кажется, ты один считаешь его ужасным. — Она печально улыбнулась. — А я каждый день молилась, чтобы ты пришел ко мне.
Эшби сглотнул.
— Я должен был это сделать. Господи, я должен был… — Он наклонился, чтобы поцеловать Изабель.
— Мы не одни, — тихо напомнила она, убирая драгоценное письмо в карман.
— Верно. — Выпрямившись, Эшби окинул взглядом одетых в ливреи слуг. Потом он по-турецки подогнул под себя ноги и с любовью посмотрел на Изабель.
Глава 29
Изабель казалась лесной феей в своем кремовом платье с ниспадающими на плечи пышными локонами и небесно-голубыми глазами, в которых плясали присущие лишь женщинам озорные искорки. Исходящий от нее аромат ванили сводил Эшби с ума. Он сгорал от желания, старательно пытаясь не обращать внимания на требовательную пульсацию Мистера Джонса.
Эшби не мог припомнить случая, чтобы женщина, с которой он провел ночь, продолжала оставаться для него притягательной. Кроме Изабель. Но если он набросится на нее голодным зверем, она может решить, что прогулка была задумана лишь для того, чтобы соблазнить ее, и в какой-то степени окажется права. Но Эшби хотел от Изабель не только этого. Пока одна его половина раздумывала над тем, как бы стащить с Изабель платье, другая просто с восторгом грезила о ней. Интересно, что сказали бы его родители об этой богине, если бы он мог их познакомить? Согласились бы они с тем, что она самое восхитительное создание на земле? Сам он был, без сомнения, пристрастен. Потому что любил Изабель.
Любил Изабель. Конечно, он ее любил. Он знал это давно. С того самого момента, как она поцеловала его на скамейке возле своего дома. Внезапно ему стало все ясно. Эшби понял, почему поспешил сделать предложение первой попавшейся под руку взрослой женщине, почему обходил стороной дом номер семь на Дувр-стрит, почему Изабель никогда не выходила у него из головы и почему его мир перевернулся с ног на голову, когда она появилась у него на пороге взрослой оформившейся женщиной.
— Уже поздно. Нам пора возвращаться домой.
Эшби взглянул на карманные часы — подарок Изабель и самое бесценное свое сокровище, — и его брови поползли вверх от удивления: четыре часа пролетели незаметно.
— Ты что, собираешься заночевать здесь? — поддразнила Изабель; — Я приглашена сегодня на званый ужин к леди Конингем и уже дала свое согласие. Так что, боюсь, я должна тебя покинуть.
Эшби неохотно поднялся с покрывала и внезапно почувствовал непреодолимое желание обнять Изабель. Он не видел смысла продолжать этот никому не нужный фарс. Прошлая неделя стала настоящим испытанием для его терпения, и все же он справился. Он выполнил все требования, вновь стал полноправным представителем высшего света, и даже те, кто в свое время заклеймил его позором и считал вертопрахом и повесой, теперь питали к нему глубокое уважение.
