Трейси Энн Уоррен - Моя пылкая любовница
Шаги затихли, в дверном проеме гостиной появилась высокая мужская фигура. Но вместо пары знакомых зеленых глаз на нее смотрели совсем другие — насмешливые, ледяные, внушавшие ужас.
Глава 24
— Опять ничего? — спросил Итан.
Войдя в кабинет, Рейф помотал головой, взял графин с бренди, плеснул немного в бокал и выпил одним глотком. Янтарная жидкость обожгла язык и горло.
К несчастью, спиртное никак не помогало приглушить тревогу и страх за Джулианну. Прошло почти два дня с той минуты, как она ускользнула от Ганнибала в лавке портнихи, и с тех пор ее след простыл.
Он запустил пальцы в уже растрепанные волосы, тут же уронил руку и сжал кулак.
Скорее всего, она отсиживается у какой-нибудь своей подруги и все еще злится на него за то, что он велел Ганнибалу ходить за ней следом. Он бы куда меньше волновался, если бы лично не проверил всех ее подруг (тайно, разумеется), и похоже, ни одна из них не прячет у себя Джулианну. Более того, ни одна ее не видела в эти два дня.
Он спрашивал и модистку, но та упорно доказывала, что не знает ровным счетом ничего о местонахождении Джулианны. Та просто вышла из лавки и села в кеб, это все, что ей известно.
Ганнибал, стыдясь того, что женщина обвела его вокруг пальца — да еще и беременная в придачу! — сам себе поставил задачу отыскать кебмена. И, в конце концов, нашел. Кебмен сообщил, что отвез леди в дом на Аппер-Брук-стрит.
В ее дом.
— Мы тщательно проверили дом, — произнес Рейф, подходя к камину и опираясь на каминную полку. — Совершенно очевидно, что там кто-то побывал, потому что с кресла снят чехол. Но я не могу сказать, была там Джулианна одна или с кем-то.
И никто не мог сказать, покинула ли она дом по своей воле или ее кто-то заставил.
А что, если ее похитил Сент-Джордж?
От одной этой мысли он похолодел. Рейф не мог отбросить такую вероятность, какой бы ужасной она ни казалась. Не только Ганнибал за ней не уследил, но и сыщики тоже. Единственным оправданием могло служить то, что они ожидали угрозы извне и не предполагали, что Джулианна решит пуститься в бега.
И пока они прочесывали соседние лавки и улицы в поисках Джулианны, упустили и Сент-Джорджа. В припадке бешенства Рейф уволил сыщиков и устроил Ганнибалу такую головомойку, что тот ее никогда не забудет.
И все же виноват во всем только он один.
«Неужели я толкнул ее на это своим молчанием? — размышлял Рейф, вспоминая их ссору. — Как же я буду жить, если с ней случилось что-нибудь ужасное?»
— С ней все будет хорошо, — произнес Итан, словно прочитав мысли Рейфа. — Не отчаивайся.
Еще утром он зашел к другу с визитом и обнаружил, что в доме все сходят с ума от тревоги. Рейф уныло кивнул:
— Возможно, ты прав. Может быть, она поехала навестить свою сестру.
Но он знал, что это не так. Во-первых, Мэрис и Уильям собирались вернуться в Лондон в ближайшие дни, поэтому Джулианна не поехала бы туда, чтобы не разминуться сними по дороге. Кроме того, до родов осталось совсем чуть-чуть, вряд ли она предприняла бы такое долгое путешествие, даже если разозлилась настолько, что решила бросить его.
— Я могу поспрашивать людей, не связывались ли они с ней, — вызвался Итан. — Скажем, Невиллов я знаю лучше, чем ты. Может быть, Беатрис была с тобой не совсем откровенна, когда ты спрашивал ее про Джулианну.
— Возможно, но я не думаю, что леди Невилл меня не обманывала.
В дверь постучались, и в комнату вошел Ганнибал, крепко держа за воротник мальчика подростка.
— Прошу прощения, что влезаю, милорды, но вот этот щенок говорит, что должен увидеться лично с вами. — Гигант помолчал, устремив грозный взгляд на мальчика. — Тотзадергался, пытаясь вырваться из мертвой хватки Ганнибала. — Я велел ему передать сообщение через меня, но он отказался.
Рейф нахмурился:
— Слушаю тебя. Отпусти его, Ганнибал.
Недовольно фыркнув, Ганнибал втолкнул мальчика в комнату. Худенький, явно недоедающий паренек споткнулся, но сумел удержаться на ногах и тревожно кашлянул.
— Вы Пендрагон?
— Ну ясно же, что он Пендрагон, — рявкнул Ганнибал. — Лорд Пендрагон.
У мальчика испуганно расширились глаза, но он не отступил. Сунув руку в истрепанную курточку, он вытащил помятое письмо.
— Мне велели отдать его только вам, а больше никому. Человек, который его дал, сказал, что вы заплатите мне полкроны за доставку.
— Какой человек?
— Не знаю я. Никогда не видел его раньше.
— Темноволосый или блондин?
— Темный. Он мне сначала заплатил, чтоб я последил за леди, а потом велел два дня подержать письмо и принести его вам.
Итан вскочил на ноги. Ганнибал громко выругался. Бренди прожигало желудок Рейфа насквозь.
— Что за леди?
— Не знаю я. Красивая, но вроде как беременная. Почти такая же толстая, как моя мамаша, когда рожала братца.
В комнате повисла оглушительная тишина.
— Он ведь не врал, нет? — спросил паренек, встревоженно глядя на всех по очереди. — Ну, про деньги?
Стараясь, чтобы пальцы не дрожали, Рейф вытащил из сюртука бумажник и достал монету.
— Нет, не врал. Давай сюда письмо.
Мальчик протянул ему послание и быстро схватил монету. Надкусив ее, чтобы убедиться, что она не фальшивая, он засунул ее поглубже в карман и, прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, помчался прочь. Ганнибал побежал за ним.
— Пусть уходит, — приказал Рейф.
— Но, Дракон, он наверняка знает еще что-нибудь.
— Боюсь, что вся необходимая нам информация содержится в этом письме.
Рейф подошел к столу, взял серебряный ножик для бумаг и сломал восковую печать. Читая письмо, он не произносил ни слова.
— Ну? — не выдержал Итан. — Что там?
К горлу Рейфа подступала черная дурнота. Все его страхи обернулись реальностью.
— Она у Сент-Джорджа. Он требует дневники и деньги в обмен на ее жизнь и жизнь ребенка. Здесь все инструкции. Мы отправляемся в путь сразу же, как только будут готовы лошади. Нельзя терять ни минуты.
Джулианна поерзала на жестком стуле с бамбуковой спинкой, пытаясь найти более удобное положение. Поплотнее закутавшись в шерстяную накидку в этом маленьком двухкомнатном коттедже было сыро и холодно, она следила взглядом за лордом Мидлтоном. Тот подходил к окну, выглядывал из него и возвращался обратно.
— Я замерзла. Наверное, вам следует принести еще дров, — сказала Джулианна.
Пламя в единственном камине едва тлело, почти не давая тепла, а на улице стояла ранняя весна.
Мидлтон повернулся к ней с презрительной усмешкой на лице:
