Джоанна Линдсей - Пламя сердец
— Что ты думаешь по этому поводу? — спросил Ройса Альден, имея в виду в высшей степени странное поведение Кристен, свидетелем которого они были.
— А что мне думать? Она может вытворять самые странные вещи, и меня это больше не удивляет. Впрочем, нет, она довольно часто и сейчас сбивает меня с толку, но я постепенно привыкаю.
— А вообще-то странно, что рассыпанный горох ее так рассмешил.
Ройса позабавил ворчливый тон Альдена. Зелиг, который сидел в нескольких метрах от них, вздрогнул, заметив, что господа наблюдают за Кристен. Он толкнул в ребро своего соседа по столу Селдона.
— О чем они говорят?
— О девушке-викинге.
— Ее тоже здесь держат в плену?
— Да, хотя точнее ее можно было бы назвать личной рабыней лорда Ройса, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Селдон ухмыльнулся. — Ему пришлось в полном смысле укрощать эту девицу.
Зелиг закрыл глаза. Его руки сжались под столом в кулаки. Он опасался, что она может погибнуть, но ни разу ему в голову не пришла мысль, что этот сакс может ее обесчестить.
Он медленно открыл глаза, в которых горел мрачный огонь оскорбленного достоинства. Ему придется убить этого саксонского повелителя.
Глава 37
Как только Ройс вошел в комнату, Кристен подошла к нему. Она обвила руками его шею, не прижимая его к себе, ее пальцы играли завитками волос на его затылке.
Он удивленно поднял брови, недоумевая по поводу столь необычно нежного приветствия.
— Альден рассказывал мне, что накануне ты одарила его таким взглядом, который мог бы сразить человека наповал, но не прошло и двух часов, как ты стала ему улыбаться.
— Да, это так. Я расплескала уже всю свою ненависть, до последней капли. — Она засмеялась, увидев, что он наморщил лоб и разглядывает ее недоверчиво. — Я просто вняла твоим предостережениям. Разве это странно?
— Если речь идет о тебе, то да.
— Ты убедишься во всем сам, со временем.
Ее пальцы щекотали его ухо, взгляд был кротким и манящим, но мысли блуждали далеко. Она решила, что может возбудить у Ройса подозрение, если не проявит естественного для любой женщины любопытства по поводу его нового работника.
Как бы между прочим она сказала: — Я заметила, что в доме появился новый человек. Здесь принято пользоваться услугами чужестранцев?
Ее вопрос, однако, возымел не то действие, на которое она рассчитывала. Совсем наоборот. Подозрительность Ройса мгновенно проснулась.
— Когда здесь был король Вессекса со всей своей свитой, ты не обратила на них ни малейшего внимания, а этого кельта сразу же заметила. Как ты это объяснишь?
— Я спросила всего лишь из любопытства. Все женщины говорят только о нем.
— Ну и пусть говорят, — резко сказал он. — Но тебе я запрещаю и близко подходить к нему. Он ненавидит викингов так же, как и я.
Самое время было повернуть ход его мыслей в другое русло. Полузакрыв глаза, она провела пальцем по его скулам, по подбородку и погладила нижнюю губу.
— Правда, сакс, — произнесла она грудным голосом, — ты все еще ненавидишь всех викингов?
Вместо ответа он со стоном прижал ее к себе. Теперь уже Кристен не могла делить свое внимание и полностью отдалась чувству. Но радость от того, что брат ее воскрес из мертвых, накладывала отпечаток на все, что бы она ни делала сегодня. И как накануне она подняла и закружила Эду, чтобы хоть с кем-нибудь разделить свою радость и не лопнуть от счастья, так и в эту ночь она делила ее с Ройсом.
Она была игрива и страстна, робка и агрессивна. Она была то соблазнительницей, то девственницей, то ненасытной прелюбодейкой. Она была всем, чем угодно, пока Ройс не перестал удивляться ее переменам. Ее грудной смех, которого он никогда у нее прежде не слыхал в своей спальне, доводил его кровь до кипения. Он овладевал ею снова и снова и удивлялся, что был еще в состоянии это делать. Стоило ей прошептать, что она хочет еще, как Ройс воспламенялся. Она выжала из него все силы, и когда он наконец заснул, то спал, как убитый.
Заснула и Кристен. Но за прошедший день на ее долю выпало так много переживаний, что спала она неспокойно и проснулась очень рано, задолго до рассвета.
Она позволила себе лишь секунду времени, чтобы насладиться блаженством объятий Ройса. Потом осторожно высвободилась из его рук и в темноте неслышно оделась.
Сердце подсказало ей, что Зелиг ее ждет. Так оно и оказалось. Он стоял прямо под лестницей. Он прождал ее всю ночь, прислонившись спиной к стене, чтобы не упускать из поля зрения лестницу, засыпая лишь на время, и спал так чутко, что его мог разбудить малейший шорох. Поэтому он сразу же услышал ее легкие шаги и поднялся на ноги, когда она только еще спускалась по лестнице.
Долго они стояли, обнявшись. Потом Кристен откинулась немного назад, чтобы погладить любимое лицо. В темноте она не могла разглядеть его. Все факелы уже погасли, и только неяркий лунный свет проникал сквозь открытые окна. Но ей и не нужно было видеть.
— Я думала, ты погиб, Зелиг.
По голосу он понял, что в глазах ее стояли слезы.
— А я считал, что тебя уже нет в живых. — Он погладил ее волосы, прежде чем снова привлечь к себе и прижать ее голову к своему плечу. — Викингу не положено плакать.
— Я знаю. — Она всхлипнула и поспешно вытерла нос. Она подумала, что его слова относятся к ней, пока не почувствовала, как одна из его слезинок упала ей на щеку. — Идем, здесь опасно разговаривать.
Кристен взяла его за руку и повела мимо лестницы к входной двери. Дверь, так же как и окна, была открыта. Зелиг помедлил секунду, когда они оказались на улице, — он боялся встретить кого-нибудь из охранников. Кристен заметила его предосторожность.
— Я не думаю, чтобы они выставили свои посты здесь. Я была уже однажды во дворе ночью, но не видела ни одного охранника. Правда, непохоже на этого сакса, чтобы он был до такой степени неосторожен. Может, они прячутся за стенами?
— Мы займемся ими, если натолкнемся на них. Давай исчезнем, Кристен.
Она вырвалась, когда он хотел вытащить ее из тени.
— Зелиг, я не могу убежать.
— Ты не можешь бежать?
— Я дала слово.
— О святой Один! Но почему?
Его тон заставил ее вздрогнуть.
— Чтобы меня опять не заковали в цепи.
На какое-то время воцарилось молчание, потом он тихо сказал:
— Опять?
— Когда нас взяли в плен, я была закована, как и другие. Моя…
— Кто еще остался в живых, Кристен? — перебил он ее.
Она назвала ему по очереди каждое имя и, закончив, терпеливо ждала, пока он помянет тех, кто уже умер. Она молча стояла рядом, чувствуя, как легкий ветерок играет ее волосами, слушая стрекот ночных насекомых. Она разделяла боль, которую испытывал Зелиг, но знала, что могло быть и значительно хуже — ведь, в конце концов, он считал, что все они погибли.
