Елена Арсеньева - Год длиною в жизнь
– Тихо, ребята, – пробормотал Максим, быстрым взглядом окинув собравшихся. – Без паники. Все обойдется!
Из-за колонн показался патруль: офицер в длинном прорезиненном плаще и черной фуражке с высокой тульей, при нем двое солдат. Каски, руки на автоматах, ледяное выражение лиц. Офицер же посматривал на происходящее с интересом.
– Господа, прошу извинить, что нарушил вашу церемонию, – сказал он по-французски, явно наслаждаясь каждым произнесенным словом. Да, выговор его был почти безупречен, только, как свойственно многим немцам, он произносил Т вместо Д. – Вы сможете ее продолжить через несколько минут, как только предъявите мне документы.
На мгновение глаза всей собравшейся молодежи обратились к Максиму. Он кивнул после минутного молчания:
– Мсьедам, [20] предъявите документы представителям власти. – Слово pouvoir – власть – было произнесено с самым легким, почти неуловимым оттенком сарказма.
Молодые люди вынули из-за пазух и карманов руки, и в них оказались отнюдь не револьверы или пистолеты, а паспорта. Предъявили свои бумаги и жених, и его шафер. Рита открыла крошечную шелковую сумочку, сшитую из остатков того же самого знаменитого шифона, и подала свой аусвайс. Инна Яковлевна начала было озираться и всхлипывать, словно ожидая помощи, но офицер глянул на нее подозрительно – и она поспешно подала паспорт. Офицер просмотрел его с особым вниманием, однажды губы его дрогнули в усмешке – наверное, прочел запись о крещении, – но ничего не сказал. Инна снова принялась исподтишка озираться.
Она искала глазами мужа, однако безуспешно: лишь только Всеволод Юрьевич осознал, что появился гестаповский патруль, он отшатнулся в самую глубокую тень, которую только можно было отыскать в храме. И тут, в темном углу, ему повезло: какая-то дверца чуть скрипнула за спиной, Всеволод Юрьевич ввалился туда и очутился в какой-то каморке, где можно было сидеть лишь скрючившись. Это была кабинка для исповеди, но Сазонов таких тонкостей не знал. Впрочем, он сообразил, что вполне может здесь отсидеться, не рискуя оказаться замеченным. Если, проверив документы, гестаповцы уйдут, он снова явится на свет Божий, если же что-то пойдет не так…
«А почему что-то должно пойти не так?» – успокаивал себя Всеволод Юрьевич, наклоняясь пониже и приникая глазом к небольшому зарешеченному оконцу, через которое ему было отлично видно происходящее, тем более что офицер недовольно сказал:
– Здесь темно!
Один из солдат подтащил поближе два треножника со свечами, а другой включил мощный электрический фонарь. Стало светло, можно сказать, как днем. При этом свете офицер, то и дело постреливая глазами на Риту, лицу которой тревога придала уж вовсе неземную красоту, просмотрел документы всех собравшихся и держал теперь в руке, собрав в пачку. Только паспорт Антона офицер с рассеянным видом сунул в карман и, приложив два пальца к козырьку, сделал легкий кивок своей высокой тульей:
– Рад сообщить, что с вашими бумагами все в порядке, господа.
– Мой аусвайс, – несмело проговорил Антон. – Вы забрали мой аусвайс, герр офицер. Почему?
– Ан-тон Ва-лу-ев, – по слогам проговорил офицер, – вы пойдете с нами.
– Но в чем дело? – воскликнули в один голос Антон, Рита и Максим.
– Этот мсье, – офицер щелкнул затянутыми в перчатку пальцами, и из темноты выступил какой-то человек, – предъявляет вам очень серьезные обвинения. Нужно разобраться.
Всеволод Юрьевич невольно прижал ладонью сильно, до боли забившееся сердце. Тот самый парень в короткой шинели и высоких сапогах! Молодчик Руди фон Меера! Черт… Ну почему, почему господин Сазонов, товарищ Юрский, сегодня не внял чувству опасности? Впрочем, есть еще надежда, что гестаповцы уведут Антона – и уйдут сами. Что на сей раз они ограничатся только одной жертвой…
– Какие еще обвинения? – зло спросил Максим. – Кто он вообще такой?
Впрочем, по выражению его лица было понятно, что он уже догадался, кто перед ним. Точно с такой же нескрываемой ненавистью смотрели на парня из команды фон Меера и друзья Максима, в том числе и Рита. Только бедная, ничего не понимающая Инна Яковлевна растерянно хлопала глазами.
«Иди сюда, осторожненько отшагни за колонну!» – попытался внушить жене на расстоянии Всеволод Юрьевич (он читал в фантастическом романе «Властелин мира» и даже в газетах о том, что такое возможно), но тут же оставил пустую затею. Во-первых, паспорт Инны в руках у немца (куда же она без документа?), во-вторых, он, Сазонов, совсем не Гудини, не Мессинг, не… ну тот, из романа «Властелин мира»…
– Представьтесь, мсье, – благодушно проговорил офицер.
– Меня зовут Анатолий Жеребков, – быстро сказал парень в куртке. – Мой брат работал на складе ВМФ вместе вот с этим. – Он ткнул пальцем в Антона и грозно надвинулся на него: – Помнишь Кирилла Жеребкова?
Антон растерянно кивнул.
– На складе пожар случился. Всех электриков после него с работы погнали. А за что? Недосмотрели за проводкой, вот ее и замкнуло. Как же, замкнуло! Небось эта сволочь провода оголила, а капок на том месте спичечкой подожгла! – с ненавистью выкрикнул Жеребков.
Антон покачнулся. Рита громко ахнула.
– Полная ерунда, господин офицер! – быстро, яростно заговорил Максим. – Почему вы верите показаниям первого попавшегося проходимца? Мало ли что взбредет ему в голову! Может быть, он хочет отвести подозрения от своего собственного братца, который прошляпил это дело!
– Что?! – рявкнул Жеребков, но офицер остановил его взмахом руки.
– Однако странно, мсье… – улыбнулся он Максиму. – Вы так рьяно заступаетесь за друга, а он молчит, и вид у него… Да вы взгляните, вы только взгляните!
Все как по команде посмотрели на Антона.
«Да… – подумал Всеволод Юрьевич. – Пропал ты, парень! Что ж папа с мамой тебя врать за столько лет не научили? Белая кость, голубая кровь! Ну вот и выпустят сейчас из тебя эту самую кровь по капле…»
– Ну, он… – Даже Максим запнулся при виде полного и окончательного признания, которое было написано на лице Антона. – Послушайте, господин офицер, мой друг просто растерян абсурдностью обвинения. Ведь проходило следствие! Я не понимаю, почему только на основании бреда какого-то подонка…
– Что?! – опять взревел Жеребков, и офицер снова махнул перчаточной, черной своей ладонью, и Жеребков замер, словно покорный цепной пес, а Максим продолжал:
– Почему вы прерываете венчальный обряд? Мы с моей невестой просим вас позволить…
– А кстати… – проговорил офицер, доброжелательно улыбаясь и открывая один из паспортов. – Мадемуазель Рита Ле Буа – так, кажется, зовут вашу невесту? Это вы? – Он смерил взглядом Риту. – Ваше имя так же прекрасно, как вы сами. Но, судя по записям в вашем паспорте, вам еще нет восемнадцати лет. Кто же дал вам разрешение на свершение венчания?
