Пола Куин - Покоренная горцем
— Что еще сказал тебе Джеффри?
Джиллиан пожала плечами, явно не проявляя интереса к делам политиков.
— Принц нуждается в средствах для вторжения и ведет тайные переговоры с бургомистрами в Амстердаме. Он также отправил посланника в Вену, чтобы заручиться поддержкой Леопольда I, императора Священной Римской империи.
Колин молчал; его потрясло известие о том, что церковь — на стороне Вильгельма. Хотя это не слишком его удивило… Яков и в самом деле превратился в настоящего тирана.
— Вот видишь? — продолжала Джиллиан. — Ты ему совершенно не нужен.
Колин помотал головой, стараясь заглушить назойливый внутренний голос, безжалостно напоминавший ему, что именно такого сражения ждал всю свою жизнь.
— Зато Людовик, король Франции, пошлет свои корабли на помощь Англии. Так что трехсот кораблей Вильгельма будет недостаточно, чтобы обеспечить ему победу.
Джиллиан отвернулась, чтобы скрыть слезы, блеснувшие в ее голубых глазах.
— Прости меня. Я не имела права говорить тебе об этом. Я знаю, что ты искренне предан принцу Вильгельму, как и я.
Но Колин не был предан принцу Вильгельму. Он мог бы многое рассказать о жестоких деяниях принца, от которых кровь стыла в жилах. Он мог бы уверить Джиллиан, что Вильгельм озабочен лишь тем, чтобы добиться своей цели, поэтому вряд ли согласится помочь ей. Но он не стал ничего об этом говорить — не хотел так жестоко разочаровывать любимую. Вместо этого он тихо сказал:
— Проси у меня все, что хочешь.
Она снова устремила на него пристальный взгляд, но тут же закрыла глаза.
— Пусть война идет без тебя, Колин.
Разве он мог позволить себе такое? Как бы это отразилось на его родне? И что можно сказать о нем, если он хотя бы подумал о подобном?.. А ведь он действительно раздумывал об этом. Из-за Джиллиан. К сожалению, король Яков обрел черты характера, которые Колин более всего презирал в людях, облеченных властью. Например — желание возвеличить себя любой ценой, даже за счет тех, кого он перед Богом поклялся защищать. Но король был отцом Давины, жены Роба, и, следовательно, их, Макгрегоров, родичем. А раз так… все же маловероятно, что Яков допустит, чтобы война и связанные с ней трудности затронули северные кланы. А если все-таки допустит?..
— Мой враг угрожает тому, что важнее всего для меня, — проговорил Колин, — И если я в силах помешать ему, то разве не должен попытаться?
Джиллиан кивнула и прижалась к нему покрепче.
— Да, думаю, что должен. Скажи мне, — добавила она, ловко просунув ногу между его ног, — а что для тебя важнее всего?
— Моя свобода.
Она снова кивнула. И тут же спросила:
— А какая именно свобода?
— Жить так, как я хочу, и верить, во что хочу, не опасаясь последствий.
— Я бы тоже стала бороться за это.
— Ты уже борешься. И ты победишь, поверь мне.
После этого они уснули. Один раз Джиллиан проснулась от кошмара. Ей приснилось, что она потеряла Эдмунда. Колин крепко обнял ее, пообещав, что никогда такого не допустит. Он наблюдал, как она снова засыпала, смотрел на нее, любуясь ею. И он надеялся, что женщины у него дома не станут завидовать ее красоте, хотя подозревал, что это пустые надежды.
Колин еще дважды будил любимую, не в силах сдержаться, — ему ужасно хотелось прикоснуться к ней, хотелось слиться с ней воедино. Она не протестовала и не упрекала его, называя «животным», хотя именно таким он, по сути, и оказывался. Она со страстью отдавалась ему, и лежа на спине, и стоя на коленях, когда он брал ее сзади. И оба раза он едва успевал отстраниться — едва не поддался соблазну бросить к дьяволу великую битву и прожить остаток дней, разводя овец и воспитывая своих детей вместе с Джиллиан.
Дважды он почти уступил искушению.
Почти.
Глава 32
Джиллиан пробудилась от сна о Колине и обнаружила, что он уже встал с кровати и завязывает тесемки своих бриджей. Он улыбнулся ей, и она потянулась, затем вдруг покраснела, вспомнив ночь, которую они провели вместе. О, это было чудесно! Это было… Ах, ведь уже утро! Эдмунд покидает ее сегодня!
Джиллиан села, выкрикивая имя сына, и принялась натягивать сорочку. Колин мгновенно подскочил к ней и проговорил:
— Я не задержу тебя вдали от него надолго, девонька. Он будет в безопасности. Вы оба будете…
— Я знаю, — сказала она, прижимаясь к его груди. — Но что я стану делать без него, пока мы не воссоединимся?
Колин слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, и ее охватил жар от ласковой улыбки на его губах. Джиллиан снова покраснела; она была ему бесконечно признательна за эту его способность так легко избавлять ее от забот о грядущих днях. Боже, он оказался изумительным любовником! Да, конечно, она могла сравнивать его только с Реджиналдом Блантом, но это ничего не значило. Наслаждение, которое она познала с Колином, не имело себе равных. Он вернул ее к жизни своими ласками и покорил ее сердце страстными объятиями. Она хотела бы никогда с ним не расставаться. Мысль о разлуке с ним так же ужасала ее, как потеря Эдмунда.
— Когда ты уйдешь сражаться… — Он нежно обнял ее, чтобы успокоить. — Колин, я буду ждать тебя. То есть… если ты захочешь этого.
— А как насчет Вильгельма?
Джиллиан подняла на него взгляд и решительно заявила:
— Зачем мне принц, если у меня есть ты?
Он опять улыбнулся и прошептал:
— Я люблю тебя, девонька. И я постараюсь убедить тебя в этом, чтобы ты больше никогда не сомневалась во мне.
Значит, он намеревался остаться с ней? Возможно, жениться на ней? Джиллиан почувствовала огромное облегчение и крепко прижалась к нему, сознавая, что принадлежит ему, ему одному.
— Я выношу твоих сыновей, Колин. Я последую за тобой хоть на край земли.
— Туда ты и отправишься, милая. А что касается наших детей… — Он несколько раз коснулся ее губ легкими поцелуями. — Я был бы рад и дочерям. Сын у меня уже есть.
Ах, Эдмунд!
— Колин, мы должны поторопиться! — Джиллиан вырвалась из его объятий и соскочила с кровати, чтобы одеться.
Но на пути к двери она остановилась и, обернувшись, сказала:
— Обещай мне еще кое-что…
— Да, говори.
— Обещай, что будешь любить меня до конца своих дней.
Он шагнул к ней и привлек к себе.
— Боюсь, что я буду любить только тебя даже после этого.
Она с лукавой улыбкой заметила:
— Ты слишком много боишься…
Колин вышел следом за ней в коридор, и они направились к двери Эдмунда.
— Могу заверить тебя, милая, что боюсь гораздо меньше, чем многие другие мужчины.
Джиллиан рассмеялась. Какой самоуверенный горец!
